Андрей Ильин - Семьдесят пять шагов к смерти

— Сколько… Как долго это будет продолжаться?

— Этого вам никто не скажет. Все зависит от самой опухоли, от состояния вашего организма, от выбранного лечения. Множество факторов суммарно…

— Но в целом. Минимум и максимум. — Игорь испытующе глянул на Александра Петровича. Это был главный вопрос.

Александр Петрович глянул на него, сомневаясь. Но все же ответил честно:

— В лучшем случае у вас есть полгода, может быть, год. В худшем — месяцы. Но большую часть времени вам придется провести на больничной койке. И само лечение… Хочу предупредить вас, что оно будет непростым.

— Химия и облучение?

— Да. Интенсивная химия и лучевая терапия… Всё это скажется на общем самочувствии. Борясь с опухолью, мы давим весь организм. Вам будет тяжело. Но щадящих методов, увы, никто еще не придумал.

— А если операция?

— Операция… — Александр Петрович помолчал. — Боюсь, она вам не поможет. Вас только изрежут и ускорят процесс… В таких случаях пациентов обычно не мучают. Всё зашло очень далеко.

— И метастазы?

— Увы… Извините, Игорь. Вы просили по гамбургскому счету…

— Да… Спасибо вам.

— За что?

— За честность.

— Иногда пациентам лучше ничего не знать. Но вы, кажется, сильный человек…

— Да, я справлюсь. Я смогу. И еще одна просьба. Я хочу знать, как я буду уходить. Хочу понять…

— В смысле? — спросил Александр Петрович.

— Хочу увидеть тех, у кого последняя стадия. Кто уходит.

— Вы уверены, Игорь? Это очень тяжелое зрелище. Не для слабонервных.

— Я понимаю. Но я хочу знать… Хочу видеть! Я должен понимать, с чем столкнутся мои близкие.

Александр Петрович покачал головой.

— Не знаю, смогу ли я вам помочь. И надо ли…

— Вы должны мне помочь! Я очень прошу вас. Может быть, это моя последняя просьба, — грустно улыбнулся Игорь. — Мне отказывать нельзя. Это грех.

— Хорошо, я подумаю, что можно для вас сделать. Хотя не уверен, что это принесет вам пользу.

— Принесет! И мне. И всем!

Эпизод шестьдесят пятый. Двадцать восемь дней до происшествия

— Что случилось, Игорь?

— Кажется, случилось, Мила. Заболел я…

— Господи, напугал-то как! Я думала, что-то…

— Я серьезно заболел…

Мила внимательно взглянула на Игоря.

— Неужели?

— Неважно. Давай не будем об этом. Зачем в чужих болячках копаться? Но все может кончиться нехорошо. И скоро.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Можешь. Надо поговорить с Марией.

— О чем?

— Ты же знаешь о ее состоянии.

— У женщин это называется не состояние, а положение, — улыбнулась Мила. — Очень завидное положение. По крайней мере, я ей точно завидую. От тебя очень симпатичное дитя может народиться.

— А если меня не будет?

— В смысле? — не поняла Мила. — Если ты уйдешь, то недалеко. Потому что я тебя мимо себя не пропущу! Так и знай! Дура я, что ли? А Машка уж как-нибудь простит. Если ты всё равно уйдешь, так лучше ко мне, чем к какой-то посторонней бабе. В крайнем случае, обменяемся снова…

И все-таки, она не понимала. Трудно было представить, глядя на Игоря…

— Я говорю, если я уйду совсем. — Игорь ткнул пальцем в потолок.

— Что ты такое говоришь? Типун тебе на язык!

— Если я уйду, — повторил Игорь, — что будет с Марией? Теперь она одна и может легко устроить свою судьбу. А с ребенком? Каково ей будет?

Теперь Мила всё поняла. Не дура была.

— Ты серьезно?

— Серьезно.

И дальше разговор пошел без смешков и обычного для Милы кокетства.

— С ребенком будет труднее, — согласилась она. — Баба с приданым в подоле — это мужиков отчего-то пугает. Не любят они воспитывать чужих отпрысков.

— Вот видишь…

— Только Машка не робкого десятка, она выдюжит. Профессия у нее есть, накопления кое-какие…

— Дело не в этом. Об этом я позабочусь. Дело в принципе. Растить ребенка без отца… Поговори с ней.

— О чем?

— Еще не поздно. Если она сомневается, то можно… избежать всего этого.

— Ах, ты вот о чем… Сказать-то я скажу, А Машка меня с лестницы не спустит за такие предложения? Прической вперед. Она ведь если что решила… Может, ты лучше сам? А то дитё тебе, а плюхи мне.

— Со мной она об этом даже говорить не станет. А к тебе, возможно, прислушается. Тут нужно спокойно, без эмоций. Ты же философ.

— Философ… Только здесь цитатами из Ницше не отбрехаться. Тут придется нюни распускать до колен и выть по-бабьи. А я это не очень умею.

— Ты попробуй. Не могу я вот так, вслепую. Должна она понимать. Я тебя очень прошу!

— Поговорить — поговорю, — пообещала Мила. — Хотя о результате догадываюсь заранее. Лечение легких телесных, замазывание синяков и царапин на моей симпатичной мордочке за твой счет.