Илона Волынская - Смерть и побрякушки

Марина поглядела на Обстоятельство с легким омерзением. Услышать от него собственные мысли было противно. Сама же сто раз повторяла: «Не знаешь как поступить — спроси Обстоятельство и сделай наоборот». А какой «наоборот» может быть в данном случае — оставить Сашку? Интересно, как малыш может жить с тетушкой, которой целый день нет дома! И которая распускает руки по любому поводу? Марина зябко повела плечами — ей все еще было стыдно.

— Ладно, ты кормить меня собираешься? — требовательный голос Обстоятельства прервал ее размышления.

— Сейчас Сашке кашу сделаю, потом тобой займусь. Ребенок маленький, он ждать не может.

Злорадно проигнорировав обиженную физиономию Обстоятельства, Марина принялась разводить в кипятке содержимое яркого пакетика. Навалила подушек на стул и кое-как усадив Сашку, поставила перед ним блюдце с размазней.

— Сам есть умеешь?

Малыш молчал, лишь любопытно поглядывал на Марину серо-голубыми глазищами.

— Ну ты попробуй сам, а тетя пока приготовит что-нибудь вот для этого дяди. Если дядю вовремя не накормить, он нас с тобой съест.

Сашка тут же переключился на изучение прожорливого дяди. Ложка так и осталась зажатой в кулачке.

— Обычно ты оригинальнее готовишь, — недовольно пробурчал Обстоятельство, брезгливо тыкая вилкой краешек глазуньи.

— Ну естественно, — кивнула Марина, — Я нашла свою сестру убитой, хоронила ее, с милицией разбиралась. Но все это время должна была напряженно обдумывать — чем бы таким оригинальным тебя угостить!

Не найдя что ответить, Обстоятельство переключился на мальчишку.

— Чего не лопаешь? — прошамкал он сквозь набитый рот, — Папа с мамой к черной икре приучили? Ешь давай, в «Доме малютки» и того не будет, туда такие кашки попадают только если срок годности кончился.

Марина всерьез призадумалась, не надеть ли блюдце с размазней Обстоятельству на голову. Для Сашки потом можно сделать новую порцию. Вместо этого она забрала у пацаненка ложечку и принялась его кормить.

Сашка проглотил одну ложку каши, скривился, но соизволил без скандала съесть еще парочку. Но зато четвертая ложка уперлась в крепко стиснутые зубы.

— Сашь, ну ты чего? — расстроилась Марина, — Надо поесть как следует. Давай-ка, ложку за маму, ложку за па… О господи, что я несу! Не слушай меня, Сашенька! Давай… — смертельно побледневшая Марина беспомощно огляделась, — Давай, что ли, за дядю ложечку съедим.

За дядю Сашка есть не хотел, считая, что дядя и сам за себя неплохо налопался. И вообще кушать малыш уже не желал. Он болтал ногами, постоянно соскальзывая с наваленных на стул подушек, и норовил дотянуться до всего, что стояло или лежало на столе, в особенности до ножа и горячего чайника.

— Надо будет специальный стульчик купить, — пробормотала Марина, в очередной раз подсаживая Сашку повыше.

— В детдоме казенный дадут, — отрезал Обстоятельство, — Да что ты его уговариваешь, не желает есть — пусть голодный ходит!

Марина вздрогнула: второй раз услышать собственные слова в устах Обстоятельства вдвойне неприятно. Постоянные злорадные напоминания о детдоме стали вызывать у Марины ужас. Малыш не сможет там жить!

Марина с сочувствием поглядела на ребенка. В этот момент Сашка сделал «тьфу!» и с таким трудом засунутая ему в рот каша растеклась по рубашечке и столу.

— Во! — с удовлетворением заявил Обстоятельство, — Скоро он тебе весь дом загадит: что не засрет, то заплюет.

Раздраженно сдернув малыша со стула, Марина потащила его умываться. Когда они вернулись в комнату, Обстоятельство уже сидел на диване, пристально уставившись в телевизор.

— Ты вроде торопился? — поинтересовалась Марина.

— Так что ж я, зря приходил, что ли? — он прибавил звук, вой сирен и грохот разбивающихся автомобилей заполнил комнату, — Приткни малого куда-нибудь и давай делом займемся.

Премилое приглашение. Действует неотразимо, особенно если мужчина сидит к женщине спиной и завороженное изучает подпрыгивающие груди американской полисменши. Марина неприязненно уставилась в затылок Обстоятельству. Надо все таки выкинуть его вон. Эта мысль часто посещала Марину. Да что там часто — мыслишка наведывалась каждые пять минут общения с Обстоятельством. Останавливали две вещи. Во-первых, годы идут, а другого мужика может и не быть. А во-вторых, безуспешно косящее под мужика Обстоятельство работало в пресс-центре Комитета молодежи. Должность аховая — «шестой подползающий», но зато информация к ним поступала — пальчики оближешь. Обстоятельство никогда не умел держать язык за зубами и сколько же административных, ментовских и частных строжайших секретов из его уст выплывали прямо на страницы Марининой газеты. Ну, может быть не совсем прямо, а с пересадкой в Марининой постели.