Илона Волынская - Смерть и побрякушки

— Нету у нас специальной комнаты!

— Твои проблемы! — отрезала Марина.

— Нет, ну сколько народу через мои руки прошло, — охранник сунул здоровенные ладони Марине под нос, наверное, чтобы она не перепутала — вот именно через эти руки, — И никто не выкобенивался! А эти… Понаехали тут! — он метнул на Катьку ненавидящий взгляд, — К менеджеру пошли, в кабинет!

— Пошли, — почти весело согласилась Марина, — Катька, да положи ты эти пакеты в корзинку, не держи их.

Вслед за широко шагающим охранником разгневанная Катерина и погромыхивающая тележкой Марина ввалились в пустой кабинет.

— Ну? — угрожающе потребовал охранник.

Багровая от сдерживаемого бешенства Катерина медленно вывернула карманы своего мехового жакета. Пусто. Дрожащими пальцами она расстегнула жакет, сбросила, оставшись в брючках и тонком облегающем свитерке. Вывернула карманы брюк. Ничего.

— Ну вот, — почти добродушно заявил охранник, — Сразу бы так, давно б уже были свободны.

— Зато вы не свободны! Вы прилюдно оскорбили меня, унизили, и думаете, вам это минется даром? Менеджера! Сейчас, немедленно! — язык Пушкина и Достоевского в устах Катерины начал окрашиваться металлическим гетевско-шиллеровским акцентом. В облике проступило нечто неумолимо арийское. Императрица Екатерина II, Фике Ангальст-Цербская при инспекции гвардейских казарм. Dame обер-штурмбанфюрер СС на расстреле белорусских партизан.

— Так нету, — в подтверждение охранник обвел рукой пустой кабинет.

— Извольте найти! Скажите ему, что его прямо тут, в кабинете, дожидаются больше неприятности! — Катерина уселась на стул.

Охранник передернул плечами и выкатился за дверь.

Прошло пять, десять минут.

— Что-то менеджера долго нет, — удивилась Катерина.

— А он и не придет, — тихо сказала Марина, — Старый фокус. Сидит сейчас мужик где-нибудь в подсобке, книгу жалоб подмышкой держит, ждет, когда тебе надоест его караулит.

— Но ведь это же… Это же… Он же… Abscheulich! [8] Гнусно! (нем.) Frechheit! [9] Наглость! (нем.)

— Кто спорит? — вздохнула Марина.

Катька вскочила, нервно забегала по кабинету.

— Такие вещи спускать нельзя!

Не произнося ни слова, Марина кивнула. Катька еще побегала туда-сюда.

— Но и ребенок не может до бесконечности сидеть в машине.

Марина снова кивнула.

— Хорошо, пусть так. — трагическим тоном сказала Катька, — Пусть сегодня им все сойдет с рук! Но когда они распугают всех клиентов, тогда…

Все еще переживая свою мучительную обиду Катька покатила тележку вон из кабинета. Марина все также молча последовала за ней. Выходя, она заметила, как в глубине коридора мелькнула мужская тень — невидимый менеджер следил, когда же оскорбленным посетительницам надоест добиваться справедливости.

Возмущенно пофыркивая и что-то бормоча себе под нос, Катька везла тележку мимо касс, прямо к машине.

— Женщина, стойте! — уже другой, незнакомый охранник, догнал ее уже за раздвижными дверями. Молча вытащил пакеты с покупками, сунул их Катьке в руки и повез пустую тележку обратно в магазин, хмуро бросив через плечо, — Во бабы наглые! Тащут, будто свое! Гоняйся тут за ними!

— Во всем мире! — отчаянно вскричала Катька, потрясая зажатыми в руках пакетами, — Во всем мире в супермаркетах!.. А тут!

— Ну и ехали бы во весь мир, — хмуро посоветовала бредущая мимо женщина, — Чего сюда таскаться?

Катька смолка, словно захлебнувшись. От машины к ней уже спешил Кирилл, из супермаркета бежала Марина. Катька молча вручила им пакеты, подбежала к машине и вытащила из багажника свою дорожную сумку.

— Катька! Катюха, ну ты чего! Ну нельзя же так близко к сердцу! Ну ты же знаешь, как у нас все…

— Забыла, — Катька на мгновение остановилась, перевела дух, — Знаешь, совсем забыла. А сейчас поняла — и вспоминать не хочу! И вообще, я за детей беспокоюсь, и Руди… Он такой рассеянный. Нет, я не могу позволить себе долгое отсутствие. Meine Zeit ist sehr begrenzt. Ich leider haben nach Hause zu gehen. [10] Мое время очень ограниченно. Мне, к сожалению, нужно домой. (нем.) . Провожать не надо. Рейс через два часа, пока я билет зарегистрирую, пока контроль пройду…

Она нырнула в машину, крепко расцеловала Сашку в обе щеки. На мгновение прижала к себе Марину, коротко тряхнула руку Кирилла, и отчаянно замахала рукой, подзывая такси. Машина оторвалась от катящего мимо транспортного потока, и Катька стремительно, словно выпрыгивала из горящего дома, метнулась внутрь.

— Auf Wiedersehen! [11] До свидания (нем.) Приезжайте в отпуск, всегда рады, — фрау Хофмайер прощально взмахнула рукой, — Alles Gute! [12] Всего хорошего! (нем.)