Нуала Эллвуд - Тайны моей сестры [litres]

– Взрослые ответственные люди?! – ору я. – Да ты психопат.

Он кивает, и по его лицу ползет зловещая улыбка.

– Уж кто бы говорил, – отвечает он. – Вот что я тебе скажу, Салли, ты была никудышной женой, но как мать ты была еще хуже.

– Я лишь хотела, чтобы она была счастлива, – говорю я, слова застревают у меня в горле. – Я боялась, что ей разобьют сердце. Хотела, чтобы она выбралась и жила нормальной жизнью, не как я.

– Нормальной жизнью, говоришь? – спрашивает он, сверля меня глазами.

Мне больно на него смотреть, ведь он ничуть не изменился: он все тот же Пол, добрый парень, в которого я когда-то влюбилась, но теперь он словно одержим.

– Несложно быть лучше тебя, – полным яда голосом говорит он. – Хотя с кого девочке было брать пример? Буйная алкашка да старуха с приветом.

– У нее была тетя Кейт, – отвечаю я. – Она вырвалась. Ханна тоже могла.

– О, да, Кейт, – качает головой он. – А я-то думал, когда мы к ней вернемся. Кейт уехала из этой дыры, потому что терпеть тебя не могла. Поэтому и не приезжала. Думаешь, она хотела, чтобы ее пафосные лондонские друзья знали о тебе, пьянице-сестричке? Она тебя стыдилась. Она сама мне это сказала… как раз после того, как я ее трахнул.

– Что? – вырывается у меня. – Нет. Ты лжешь.

Но затем я вспоминаю, как он рассказывал мне о ночи, когда Кейт проникла к соседям в сарай. Он был с ней.

– Заткнись! – говорит он, обвивая рукой горло Ханны. – Я не хочу говорить о твоей мертвой сестре-шлюхе. Это было легко. Нет, я хочу, чтобы ты услышала, как твоя дочь заманила меня в постель.

Он поворачивает нож в руке. Лезвие так близко к ее горлу, что одно неловкое движение может стоить ей жизни. Я прошу его держать нож прямо, но он продолжает им вертеть: туда-сюда, туда-сюда. Это невыносимо.

– Тебя не было дома, – продолжает он. – Черт знает, где ты была, наверное, на очередной попойке. Я вернулся домой с работы, уставший и голодный, но в холодильнике было пусто. Я поднялся наверх, и она была там: крутилась в спальне в одном нижнем белье. Я стоял в дверях, смотрел на нее, и тут меня осенило: «Вот она, моя награда, которую я так долго ждал, лежит передо мной на блюдечке». Я это заслужил: сколько лет я страдал, таскал тебя домой из вонючих пабов, смывал с тебя грязь, нюхал вонь от перегара, трахал твое дряблое тело. Поэтому я зашел в комнату, взял ее за руку и прижал к стенке.

– Прекрати! – кричу я, закрывая уши руками. – Зачем ты это делаешь?

– Что я тебе сказал насчет рук?! – вопит он, опустив руки, я начинаю безмолвно считать в голове, пытаясь заглушить его слова цифрами.

Раз, два, три, четыре…

– Снова, и снова, и снова, – говорит он. – У стены, на полу, на кухне, на твоей кровати…

Пять, шесть, семь, восемь…

– Стоило тебе уйти, она смотрела на меня своими большими голубыми глазами, и я уступал…

Девять, десять, одиннадцать, двенадцать…

– Но один раз мы были недостаточно осторожны, да, Ханна?

Я перестаю считать и смотрю на него.

– У нас случилась небольшая беда, точнее, у нее.

Он водит ножом по лицу Ханны. Внутри у меня все сжимается.

– Мама-подросток, – говорит он. – Прямо как ты.

Голова у меня сжимается все сильнее и сильнее, словно вокруг завязали ленту.

– Чудовище.

Это все, что у меня хватает сил выговорить. Больше нет никаких слов.

– Маленький мальчик, – говорит он, не обращая внимания на мою вспышку. – Милый малыш. Вот поэтому нужно было вытащить Ханну. Я должен был спрятать ее в безопасном месте, подальше от твоих пьяных выходок. Бог знает, что бы ты с ней сделала, если бы узнала.

Гнев, который я сдерживала целый час, вырывается наружу; я вскакиваю на ноги и останавливаюсь, только заметив, как дернулся нож.

– Что бы я с ней сделала?! – кричу я. – Я бы ее защитила, спасла от тебя! Я разорвала бы тебя на куски! Ты психопат!

Он сидит, до жути спокойный, и смотрит на меня. Затем он начинает смеяться.

– Вот она, Ханна! – вскрикивает он. – Вот настоящая Салли. Жестокая, неуравновешенная алкашка. Вот от кого я тебя спас.

Затем он спокойно встает и толкает Ханну обратно на стул. Держа нож перед собой, он шагает ко мне.

– А знаешь что, Ханна? – говорит он, смотря мне в глаза, когда я делаю шаг назад. – Я передумал. Возможно, твоей маме нужна не психологическая пытка, а кое-то пожестче. Ты ведь этого хотела, не так ли, Салли? Всегда чувствовала себя обделенной, когда папаша колотил твою сестру, да ведь?

Он хватает меня за волосы и бьет кулаком в глаз. Я кричу и, пошатываясь, делаю шаг назад. Боль невыносима.