Нуала Эллвуд - Тайны моей сестры [litres]

– Трогательно, да?

Пол улыбается. Как смеет этот ублюдок улыбаться после того, что он сделал?

Я молчу. Ответив, я дам ему понять, что играю по его правилам.

– Посмотри на это, – говорит он. – Видишь, что здесь написано? «Помоги мне, мама». Разве это не мило? Девочка звала маму. Но мама так и не пришла, да ведь, Ханна? Она была слишком увлечена алкоголем. Я так ей и сказал – пиши что хочешь, мне плевать, потому что одно я знаю точно – мама не придет. Маме плевать. Я ведь прав, Салли?

Я мотаю головой. Моя доченька меня звала, а я не слышала.

Дэвид плачет в кровати, и я встаю, чтобы его утешить.

– Оставь его! – рявкает Пол.

– Ему страшно, – говорю я. – Он же совсем малыш.

– Я сказал – оставь его.

Он проводит ножом по стене, и я сажусь обратно, тело у меня немеет от страха.

– Чей это ребенок? – спрашиваю я, пытаясь заглушить его плач.

Пол смеется и крепче прижимает Ханну к себе.

– Ты ей скажешь или мне сказать? – говорит он.

Она опускает голову.

– Хорошо, скажу сам, – закатывая глаза, говорит он. – Он мой, тупая овца. Это мой ребенок. И это твоя вина.

Дэвид продолжает хныкать, мне не хватает воздуха. Я не могу дышать, слушая, как мужчина, которого я когда-то любила, рассказывает, как совратил мою дочь.

– Ты все время была пьяна, – говорит он, крепче сжимая Ханну за грудь. – Помнишь, когда мы только познакомились, ты бросила пить, сказала, что прозрела и теперь чиста как стеклышко? Что ж, всего-то и требовалось немного тебе помочь, и, сама того не заметив, ты вернулась на старую дорожку – вся в отца. Мне так нравилось за тобой наблюдать. Как ты себя разрушаешь. Ты была такая глупая и наивная и так отчаянно жаждала любви, что мне не составило труда убедить тебя – мне интересна ты, а не твоя красавица-дочка. Вскоре ты уже не смогла бы заботиться о Ханне. Кто-то должен был вмешаться. Девочка жаждала утешения, и я пришел ей на помощь.

Ханна поворачивается ко мне. Ее глаза наполнены слезами. Она снова похожа на маленькую девочку, и я протягиваю к ней руки.

– Прости меня, милая, – шепчу я. – Мне очень жаль.

– Ей жаль, Ханна, – передразнивает он. – Ты слышала? Маме жаль. Разве это не мило?

Ханна вздрагивает от его слов, мне хочется ее утешить, но меня останавливает нож, крепко прижатый к ее горлу.

– И как-то ночью мы перешли черту, не так ли, милая? – Он тыкает Ханну в бок. – Не так ли? Расскажем твоей прекрасной маме, где ты меня соблазнила?

Ханна не поднимает головы, но я вижу, что она плачет, ее плечи содрогаются. Я этого не вынесу.

– Скромничаем, да? – говорит он, приближая свое лицо к ее. – Ладно, расскажу сам.

За всю свою жизнь я никого не ненавидела так сильно, как этого мужчину. Он чудовище, и я сама впустила его в наш дом. Как я могла быть такой слепой?

Я закрываю уши ладонями и начинаю гудеть себе под нос, чтобы заглушить его голос, но он это замечает и подскакивает ко мне, таща Ханну за собой по полу.

– А ну убери свои чертовы руки от ушей, не то я ее прикончу! – рявкает он. – Я заставлю тебя слушать, ясно? Еще раз попытаешься закрыть уши, и, клянусь, я ее убью, медленно, прямо у тебя перед носом. Понятно?

– Да, – шепчу я. – Понятно.

– Славно, – говорит он, возвращаясь к стене. – На чем я остановился? Ах, да, вот на чем. Лето две тысячи девятого. Ей только-только исполнилось шестнадцать. Какой чудесный возраст! Ты уже несколько месяцев со мной флиртовала, так ведь?

Он дергает Ханну за волосы.

– Я спросил, так ведь ?

Она скулит и кивает.

– Ты на нее наехала за то, что она пыталась найти своего отца, – говорит он. – Ночь за ночью я возвращался домой, слыша твои крики и вопли. Ты орала, как базарная баба, и никак не могла заткнуться. И потом произошел этот инцидент с часами. Для бедняжки это стало последней каплей.

По моему телу пробегает дрожь.

– Думала сохранить это в тайне, да? – спрашивает он, качая головой. – Думала, я не узнаю, что ты напала на собственную дочь? Но, когда я пришел домой, Ханна сама мне все рассказала. Как ты бросилась на нее как чокнутая и разбила часы. Она тряслась как осиновый лист. Бедняжка была очень напугана. Но, видишь ли, этот момент стал поворотным, Салли. Именно тогда я понял, насколько ты можешь быть опасна.

– Опасна? – запинаюсь я. – Я… я не опасна. И Ханна это знает.

– Ханна боялась тебя до смерти! – орет он. – И я тоже. Когда она рассказала мне про часы, я понял, что придется взять инициативу в свои руки, как поступают ответственные взрослые люди. Именно тогда я начал строить планы о том, как вытащить Ханну.