Нуала Эллвуд - Тайны моей сестры [litres]

– Как я уже сказал, – мягко говорит Рэй, – у него были проблемы.

Несколько мгновений мы сидим молча, почти не дыша, пока над нами порхают призраки прошлого.

– Спасибо, Рэй, – говорю я, нарушая тишину. – Спасибо, что были рядом.

– Тебе не за что меня благодарить, – говорит он. – Я хочу одного – чтобы ты была счастлива; чтобы оставила все свои беды позади и начала новую жизнь. Уж больно много горя свалилось на твою семью. Пора положить этому конец, как думаешь?

Я киваю, и мы сидим в тишине целую вечность.

– Мне пора, – наконец говорю я, вставая из-за стола. – Я уезжаю вместе с дочерью и внуком Салли.

– Хорошо, – тепло улыбаясь, говорит он. – Новая жизнь – как раз то, что вам всем нужно. Но сначала я хочу кое-что сказать.

– Ладно, – говорю я, садясь на место.

– То, что случилось тогда на пляже – это худшее, что произошло со мной за всю жизнь. Как я положил твоего брата к себе в лодку и отчаянно пытался его оживить… Мне потом много месяцев снились кошмары. Жуткие кошмары, которые не давали мне покоя.

Его тоже мучили кошмары. Понимаю.

– Но знаешь, что мне помогло? – говорит он, сжимая мою руку. – Знаешь, что придало мне сил жить дальше?

Я мотаю головой.

– Воспоминание о тех нескольких минутах, – говорит он. – Когда сияло солнце и я только-только размотал удочку и услышал смех. Меня успокаивает мысль, что в последние минуты своей жизни Дэвид был счастлив, он резвился на волнах вместе со своей старшей сестрой.

Когда я встаю из-за стола, по щекам у меня текут слезы.

Рэй встает и обнимает меня. Как должен был обнять меня отец много лет назад.

– Они пройдут, – говорит он. – Кошмары. Обещаю.

Оставив Рэя в кафе, я выхожу на улицу. Однако перед тем, как направиться обратно в больницу, я несколько минут стою на берегу и смотрю на море. Вдыхая вечерний воздух и слушая отдаленные крики чаек, я чувствую, как что-то меня покидает. Нечто невесомое, едва уловимое, словно легкое прикосновение перышка к лицу, но, поворачиваясь, я знаю, что это. Это попрощался со мной мой братик, мальчик, которого я пыталась спасти.

Когда самолет начинает идти на посадку, маленький мальчик взвизгивает, я наклоняюсь и беру его за руку.

– Здорово, да, Дэвид?

Он кивает и улыбается красивой, сияющей улыбкой. Когда Салли была маленькой, она говорила, что ее улыбка похожа на солнышко. Держа за руку ее маленького внука, я ощущаю рядом ее присутствие. Она будет жить в этом маленьком мальчике.

Ханна открывает занавески и выглядывает в иллюминатор.

– Еще чуть-чуть, и мы ее увидим, – говорит она.

Дэвид отпускает мою руку и утыкается личиком в окно в ожидании, пока облака расступятся и он сможет впервые посмотреть на нашу новую жизнь.

Женщина, сидящая напротив, смотрит на нас и улыбается, и я испытываю чувство удовлетворения. Вот она – моя маленькая семья, расколотая по частям, но потихоньку снова собирающаяся воедино.

Последние несколько месяцев мы провели в Лондоне на съемной квартире, пока я продавала мою квартиру в Сохо. Укромное местечко – вот как можно было бы назвать наше временное пристанище, однако когда сотрудник по делам семьи произнес эти слова, Ханна побелела от ужаса: Пол так называл сарай – их «укромное местечко». Поэтому я предложила называть эту квартиру нашим гостевым домом – местом, где можно немного прийти в себя перед тем, как вернуться в большой мир.

Это было непросто. Ханне и Дэвиду пришлось два раза в неделю проходить сеансы психотерапии, во время которых все ужасы, выпавшие на их долю, воскрешали у них в памяти, фильтровали и анализировали. Были дни, когда я думала, что они не справятся, и боялась, что совершила ужасную ошибку, согласившись о них заботиться. Но затем в темноте появился лучик света, медленно, неуверенно, словно снежинки в лютый мороз. Дэвид до сих пор иногда кричит по ночам, но я учусь ему помогать. Учусь быть матерью, не скупиться на объятия и поцелуи и проверять, нет ли под кроватью чудовищ.

Что же до моих собственных кошмаров, они никуда не делись. Наверное, они останутся со мной навсегда. Галлюцинации уменьшились, хотя иногда мне все же приходится себя спрашивать, реально ли то, что я вижу, или это лишь странный обман зрения. Но я хожу к психотерапевту, специализирующемуся на ПТСР, и постепенно мне становится лучше. Вместо того чтобы убегать от воспоминаний или пытаться заглушить их снотворным и алкоголем, я смотрю им в лицо. И как это обычно и происходит с чудовищами, стоит дать им отпор, ты понимаешь, что не так уж они и страшны.