Максим Шаттам - Зов пустоты

– Что, например?

Марк закрыл пальцем низ якоря, так что видна была только его вертикальная деталь, перечеркнутая вверху перпендикулярной чертой: веретено и шток.

– Представим, что она сложила руки на груди и закрыла ими то, что сейчас закрываю я. Что он при этом увидел?

– Например… крест, – предположила Лудивина.

Марк кивнул.

– Ты использовала верное слово. Методы убийцы изменились, потому что сам он стал радикалом , – значительно проговорил он.

Марк мерил шагами кабинет.

– Вот почему он никого не убивал целый год! – торжествовал он. – Он изменился, внутренне, психологически. Его удерживала вера, она оказалась гораздо сильнее его фантазий.

– Я не уверена в том, что обращение к религии способно вернуть такого человека на верный путь, – возразила Лудивина. – Его толкает на убийство нечто невероятно сильное, во много раз превосходящее его самого: это стремление определяет его разум, а когда оно взрывается, он не может сдержаться, не может больше думать о добре и зле, о человеческом законе.

– Пойми, неважно, обратился ли он в ислам, или у него вдруг случилось религиозное озарение, важно одно – он решил посвятить себя Аллаху. Естественно, ему пришлось бороться с собой, возможно, он даже изолировал себя от окружающего мира, принимал какие-нибудь сильные лекарства, калечил себя, чтобы успокоиться, и в результате сколько-то продержался. Целый год. Он выбрал путь к Богу и, вероятно, пошел по нему с тем же пылом, с которым прежде совершал убийства. Это фанатик, ты права, и если он во что-то верит, то отдается этому сполна, до потери разума. Он открыл для себя ислам, и вера помогла ему не сорваться.

Лудивина села на край стола.

– И все эти выводы ты сделал, взглянув на якорь, который кто-то теоретически мог бы принять за христианский крест?

– Нет, я обдумал все, что мы знаем, и такая версия представляется мне вполне разумной! Смотри: он поверил в Бога, неважно, как именно и почему, такое все время случается, а потом понял, что высшая сила, которая им управляет, запрещает ему насиловать и убивать так, как он прежде делал. И он попытался ей покориться, но взялся за это с той же страстью, с которой прежде совершал убийства. Его ненормальность проявилась по-новому: раньше в ее центре стояло насилие, теперь на его место пришло служение Богу.

– Его ненормальность – плод неустойчивого, извращенного строения его личности, он сам и есть эта ненормальность, в ней собрано все то, что в нем есть патологического, он не может обращать ее на что-то еще, это не так работает.

– Конечно, он остается тем же извращенцем, но вся нездоровая энергия, которая обычно заставляет его удовлетворять собственные фантазии, теперь обращена на истовое служение Богу. Вот что делает его все более и более радикальным, в том числе и в вере! Естественно, он так и не избавился от своих сексуальных фантазий: Анна – подтверждение этой его двойственности! Очевидно, он не собирался ее убивать, но вот он встретил ее, она шла, скрестив руки под грудью, и он принял якорь за христианский крест. Тогда в нем столкнулись два радикальных начала: религиозный фанатик увидел в ней безбожницу, заслужившую самое жестокое наказание, а для извращенца она стала знаком, который Бог послал ему, требуя удовлетворить их обоих. В результате он изнасиловал ее ради себя и убил во имя Аллаха.

– И у него с собой был хомут?

– Почему нет? Наверняка эта мысль уже давно его преследовала, напряжение все нарастало, его осаждали фантазии, в глубине души он чувствовал, что скоро взорвется, и давал себе все большую свободу. Для начала он стал бродить по безлюдным местам. Потом стал носить с собой хомут, просто так – он не разрешал себе пускать его в ход, но это его возбуждало. Он чувствовал, что скоро совершит безумство. Достаточно было получить знак. Правильно его интерпретировать.

Лудивина потрясенно смотрела на Марка:

– Ты бы стал отличным специалистом по составлению портретов преступников.

– Моя работа, помимо прочего, состоит в том, чтобы примерять на себя шкуру радикалов, пытаться понять ход их мыслей и таким образом выигрывать время.

– И что же, он ее изнасиловал, понял, что зашел слишком далеко, и запаниковал? Это на него не похоже…

– Нет, он ее убил и полностью с этим смирился. Однако с этого момента он целиком отдался Богу. Доверился ему. Понял, что ему больше не нужно мыть труп, ломать голову, чтобы получше запутать следы. Знаешь, что в мусульманской традиции представляет собой вода? Очищение. Он очистил свою жертву и тем самым очистился сам. Вероятнее всего, он молился, совершив преступление, – молился прямо там.