Максим Шаттам - Зов пустоты

– Ладно, представим себе, что так и есть. ГУВБ занимается разведкой внутри страны, ГУВНБ [22] Главное управление внешней безопасности, внешнеполитическая и военная разведка Франции. – шпионами, УРБМО [23] Управление разведки и безопасности Министерства обороны. – военными и так далее… у каждой службы – свои сомнительные методы работы. В какой-то момент все данные объединяются, все службы коммуницируют – но почему тогда террористов не ловят до того, как они устроят теракт?

Таллек замешкался с ответом:

– Потому что они хитрее. К счастью, не все: большинство удается задержать еще до того, как случается трагедия. Но нельзя следить за всем миром. Порой мы замечаем опасность чуть позже, чем должны были, и это имеет драматические последствия. Наш современный мир так стремителен, что полной безопасности в нем быть просто не может. И нет, не все службы обмениваются друг с другом всем, что знают. Разведка всегда оставляет что-то при себе: хочет знать чуть больше, чем все остальные, – чтобы оправдать свое существование, чтобы при случае блеснуть, хотя порой, к несчастью, бывает уже слишком поздно.

– С учетом того, какую цену приходится за это платить, такое поведение просто недопустимо.

– Таковы люди. Да, на уровне всей страны подобное поведение мелочно, оно свидетельствует о некомпетентности, но на уровне конкретного человека оно вполне понятно. Каждый хочет сделать как лучше. Каждый надеется изменить мир. Каждый действует ради собственного блага, стремится выполнить требования своего начальства и так далее…

– Я знаю о том, какими средствами мы обладаем, и потому мне странно слышать, что мы не можем действовать точнее и что подчас виной тому наша неспособность все сопоставить и совместить… Просто немыслимо.

– Я с вами согласен. Но вы же понимаете, крупные организации, которые собираются нанести масштабный удар, вынуждены держать связь, общаться, организовывать своих членов, что делает их видимыми для наших служб, а значит, уязвимыми. В наши дни основную опасность представляют отдельные лица, которые намереваются действовать самостоятельно, практически без подготовки: они остаются для нас невидимыми почти до того момента, когда они приступают к действиям…

– Сейчас уже не осталось крупных организаций, способных нанести масштабный удар?

– Нет, конечно, они существуют. Но для того, чтобы их не раскрыли на этапе подготовки, им должно очень сильно повезти, плюс они должны действовать очень хитро. Видите, я же говорил, что это сильнее нас: мы и пяти минут не продержались без разговоров о работе!

Подошедший официант прервал их и принял заказ. Затем они неловко обсудили какие-то пустяки и заговорили о семье. Марк рассказал, что не поддерживает близких отношений с родителями, а когда Лудивина стала расспрашивать его о детстве, в красках описал, каким несносным ребенком он был, как вечно хотел куда-то бежать, что-то исследовать, узнавать новое. Он признался и в том, что после развода не завязывал хоть сколько-нибудь серьезных отношений. Лудивина ответила ему столь же откровенно.

Они смеялись. Говорили о том, как важна для них работа, какие жуткие дела им приходилось расследовать, как сильно они привязаны к этой пугающей рутине. Они поняли, что у них много общего.

Марк предложил продолжить вечер в ирландском пабе неподалеку, и они выпили пива в более раскрепощенной, шумной обстановке: чтобы услышать собеседника, нужно было встать вплотную друг к другу.

Лудивина пару раз слегка коснулась руки Марка. На третий раз она вздрогнула от прикосновения. Алкоголь лишил ее всякой способности мыслить разумно.

Они тянулись друг к другу.

И обрели друг друга, когда в паб ворвалась толпа подвыпивших студентов: кто-то случайно толкнул Лудивину, и Марк помог ей устоять на ногах.

Нежный, медленный поцелуй. Их губы коснулись друг друга. Встретились их языки, сплелись руки, столкнулись тела. Веки распахнулись и тут же вновь прикрыли глаза. Свет в баре вдруг сделался слишком ярким. Звуки, прежде казавшиеся далекими, приглушенными, словно вырвались из-под толстого слоя ваты.

Смущенные улыбки, дразнящие взгляды, заговорщицкий смех.

Лудивина первой решилась на новый поцелуй. Она ожидала от него пылкости, была готова к возбуждению, к игре до потери контроля, но ей понравилась нежность, понравилось, как их губы изучающе касались друг друга, понравился поцелуй ради поцелуя, не как пролог к сексу. Сладкий поцелуй с привкусом алкоголя: каждая новая волна отдавалась все глубже в ее теле, электризовала все ее чувства.