Максим Шаттам - Зов пустоты

– Какова была цель сидевших в «БМВ»?

Муса немного поколебался. Он явно что-то обдумывал. Наконец он со вдохом признался:

– Изначально мы планировали взорвать Елисейские Поля вечером тридцать первого декабря.

– До тридцать первого декабря еще почти месяц! Ты что, издеваешься?

– Нет-нет, так все и было! Мы даже добыли грузовик, чтобы притвориться дорожными рабочими и пролезть через люки в канализационную систему. Мы хотели заложить заряды через каждые сто метров, всего больше двух тонн. Собирались все разместить на этой неделе, пока перед праздниками еще не начали принимать повышенные меры безопасности. Мы дождались бы тридцать первого числа, а потом – бабах! – взорвали бы самую красивую улицу в мире и всех тех, кто гуляет по ней и считает себя выше других.

– Почему вы передумали?

– Потому что струсили! Нас дважды чуть не сцапали. Там вечно толпы, полицаи нервничают, если ты припарковался больше чем на десять минут. Я был уверен, что у нас ничего не выйдет, так что мы решили отступить. Тут-то Ахмед и предложил действовать по-другому: набить «БМВ» взрывчаткой и въехать на рождественскую ярмарку в начале Елисейских Полей.

– Вы собирались взорвать машину прямо там?

– Да.

– Почему сегодня?

– Потому что Ахмед боялся, что наш фургон на Елисейских Полях уже запомнили. Мы не могли больше ждать. Днем в среду, когда там толпы туристов и школьников. Хорошее время! Это было бы символично: бабах – и все тут. Потом мы добили бы из «калашей» всех, кто еще движется, а потом приехала бы полиция, и мы бы подорвали себя. Ахмед хотел превратить ваши праздники в воспоминания о смерти.

– В «БМВ» была не вся ваша взрывчатка. Где остальное?

Муса вновь бросил на Марка изумленный взгляд. Немного подумал.

– В грузовике, который мы сожгли.

– Вы сожгли свою бомбу?

– В конце концов нам понадобилось бы гораздо меньше взрывчатки, чем мы сначала планировали. И что нам было с ней делать? Две тонны взрывчатки не влезли в машину!

Муса давал признательные показания, так что Марк решил задать ему ключевой вопрос:

– Кто руководил группой?

– Ахмед.

– Уверен?

Две пары черных глаз, не моргая, смотрели друг на друга.

– Вы хотите задавать мне вопросы или получать ответы?

– Почему он?

Муса пожал плечами.

– Потому что он, вот и все. У него были деньги, пушки, он знал, как сделать бомбу, он был старше нас всех, у него было больше опыта, у него была харизма. Понятно?

Ахмед был НТ.

Марк наконец-то увидел всю картину целиком. Абдельмалек Фиссум – идеолог; Лоран Брак – козел отпущения, которого привлекли, чтобы он нанял не известного ГУВБ посредника, Сида Аззелу; Антони Бриссон – уборщик; и, наконец, сама ячейка в составе Абеля Фремона, Мусы Бакрани, Ахмеда Менуи – лидера, нулевого террориста, с которого все началось, – и еще двух неизвестных, чьих имен никто до сих пор не знал.

– Откуда ты знаешь Ахмеда? – поинтересовался Марк.

– Ниоткуда. Я увидел его в последний момент.

Получается, что людей для ячейки отбирал Фиссум.

– От кого он получал приказы?

– В смысле?

– Ахмед руководил вами, но сам-то он кому подчинялся?

– Никому. Ахмед был особым человеком… Он не стал бы никому подчиняться. Вы его не знаете. У него была тысяча жизней, это было сразу видно. Он все умел делать. Не знаю, откуда он взялся, он ничего такого не рассказывал, но я уверен, что он погиб с улыбкой, да пребудет с ним мир и покой во имя Аллаха.

На этот раз Марк был вынужден с ним согласиться. Именно Ахмед отыскал в «БМВ» автомат и открыл огонь по сотрудникам ГВНЖ, прежде чем его застрелили.

– С ним в машине были еще двое, кто они?

– Почему вы спрашиваете у меня, если и без того уже знаете все имена?

– Помоги мне все подтвердить, чтобы мы положили тела в соответствующие могилы.

Муса покачал головой. Он понял, что ГУВБ еще не всем знает. Это была точка разрыва, Марк не сумел больше ничего из него вытянуть и вышел в коридор, где у полуоткрытой двери его ждала Лудивина.

– Вот кого мы называем «террористами», – устало бросил Марк.

– С ним сложно спорить. Вряд ли у нас получится его переубедить.

– Он верен своим убеждениям, так что у нас ничего не выйдет. Он явно рассказал нам только то, что хотел. Мы ничего больше от него не добьемся. Даже не пытайся обсуждать с ним его веру.

– Возможно, со временем какой-нибудь имам сумеет склонить его к более умеренной версии ислама.

– Его представления о религии идут у него от сердца, он не станет даже слушать ни о каких иных версиях ислама. Мы с ним принадлежим к двум разным цивилизациям, мы садимся за стол переговоров, чтобы понять, что именно нас разделяет, – шестерка или девятка. Порой нам встречаются те, кто способен одуматься, понять, что все дело в точке зрения, но он… он вряд ли на такое способен.