Лиджия Дей Пенафлор - Все это правда [litres]

– Ох, Пенни…

– Не следовало ей рассказывать. Нужно было поговорить с Джоной, пусть бы сам разбирался. Это же его прошлое. (Плачет.) Фатима сказала нам делиться драгоценной правдой. Но это не моя драгоценная правда! (Рыдает.) Я не знала, что она про все напишет! Я разрушила жизнь Джоны, просто ради того, чтобы произвести впечатление на писательницу, книгу которой я даже не читала. (Всхлипывает.)

– (После паузы.) Погоди-ка. Что?

(Плачет.)

– Что ты сказала? Ты не читала «Подводное течение»?

– Нет! Нет! Не читала! Мне со школьной программой-то не справиться. Я вступила в книжный клуб просто за компанию, я всегда все делаю за компанию. (Плачет.) А теперь из-за меня у Джоны наступила смерть мозга. (Закрывает камеру рукой.) Выключите ее! Никто не должен знать, что я не читала книгу. Пожалуйста, выключите камеру и вырежьте этот кусок. Прошу вас. Я хочу поговорить о чем-нибудь другом. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Если бы Брэди был персонажем одного из любимых фильмов Торы, он умчался бы на полной скорости в ночь. В действительности же он отъехал всего на два квартала. Брэди остановился наобум, напротив видеодомофона у входа в двухэтажный жилой дом, прижался лбом к рулевому колесу и разрыдался. «Хочешь ли ты, чтобы я начал все заново? Угодно ли тебе это? Заслуживаю ли я второго шанса?» Брэди обращался с этими вопросами к Господу бессчетное количество раз – на ежедневной молитве в часовне исправительного центра, разглядывая потолок своей старой спальни перед сном, надевая форменный пиджак школы «Морли» по утрам и даже целуя Санни в губы. Ему казалось, Господь ответил ему, но он ошибался. Только сейчас Бог дал ему ответ: нет. Начать с чистого листа невозможно. Брэди не заслуживает прощения.

Из динамика домофона раздался треск. Брэди поднял голову. После гудка раздался женский голос с европейским акцентом: «Эй, кто здесь? Я вижу вас через камеру. Кто вы?»

«Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды». Брэди открыл окно, сжал трубку домофона левой рукой, а правой нажал на красную кнопку. «Стивен. Меня зовут Стивен Брэди ! – выкрикнул он и содрогнулся при звуке собственного имени. – Простите меня… мне очень жаль… ужасно жаль… – забормотал он. – Меня вытащили из постели, поставили перед всеми. Я испугался, что они выбрали меня. Меня трясло… А они сказали: «Ну, выбирай, Стивен. Кто у нас сегодня слабое звено?» Поэтому я показал… я показал на кровать рядом с моей и сказал: «Донни», потому что он младше и слабее. Я боялся, что иначе они выберут меня».

Стивен был трусом. Он в этом не сомневался, потому что долго размышлял об этом. Когда подростки находятся в команде, страх заставляет их делать мерзкие вещи. «Но на самом деле я хороший, – с мольбой в голосе произнес он. – Я хороший человек, просто оступился… Простите, – всхлипнул он. – Мне ужасно жаль…»

– Джона, то есть Николас, или как там его зовут на самом деле, после того вечера по-прежнему ходил в школу, представляете?

– Храбрости ему не занимать.

– Неправда. Он прятался от нас как последний трус. Отказался от творческих занятий, обедал в машине, однако все равно околачивался рядом с нами, дышал воздухом нашей элитной частной школы, в которой не имел никакого права учиться. Должно быть, у него не оставалось выбора, ему приходилось учиться в Грэме, иначе что бы он сказал родителям? Он ведь уже один раз менял школу.

– Да, Грэм был его вторым шансом. Думаю, родители рассчитывали, что он пролетит под радаром, пройдет узкой тропкой, а после выпуска они переедут. Вряд ли они обсуждали, как ему следует общаться с одноклассниками, захочет ли он рассказывать им про Южный Карлайл. Должно быть, ему трудно было соблюдать жесткий курс.

– Нет-нет, нечего сочувствовать этому лживому извращенцу.

– Я ему не сочувствую. Я просто признаю, что это очень непросто – решать, что можно рассказывать новым знакомым о своем прошлом, а что нет.

– Хорошо. На этом и остановимся, пока я не попросила вас покинуть мой дом.

– Что?

– Стрижка «под горшок» и пластинка на зубах – прошлое. Когда в средней школе вдруг начались месячные и на штанах пятно – прошлое. А если ты невменяемый говнюк – такая информация подлежит обязательному разглашению. В первую очередь, это веское основание, чтобы такого человека не допускали в одну из самых престижных школ Восточного побережья. Нам следовало бы подать иск к администрации Грэма за то, что они позволили ему приближаться к нам ближе чем на сто футов. Как его вообще пустили в нашу школу? Нужно было гнать его поганой метлой. Но в тот момент мы не могли связно думать, мы ждали совета от Фатимы. Если Николас солгал, чтобы поступить в Грэм, его нужно было выгнать пинком под…