Терри Салливан - Клоун-убийца [litres]

– Случившееся в Айове, – сказал я, – очень важно. Схему, которую Гейси там использовал, он впоследствии применит в Иллинойсе. Причем и в Айове нам говорили о его хорошем поведении. Помните: Джон Гейси способен подстраиваться под требования общества, если это необходимо. Его поведение в исправительном учреждении – отличный тому пример.

«Кларенс, в тюрьму я больше не вернусь», – сказал он другу, выйдя из заключения. Да, друзья, он многое извлек из того опыта. Хитрый бывший заключенный возвращается в общество, но он совсем не изменился, за исключением одного: Джон Гейси готов сделать все, чтобы больше не попасть в такой переплет. И он прекрасно знает свои права.

Относительно траншей в своем подполе, – отметил я, – Гейси позднее скажет: «Я отправил их копать могилы». Если это не умысел, то что тогда вообще есть умысел? Разве станет человек копать яму в ожидании бессознательного приступа ярости? А когда в подполе не осталось места, Гейси поехал аж до моста на реке Дес-Плейнс, в ста километрах от дома. Это осознанные действия в целях избежать раскрытия преступления – действия вменяемого человека.

В ходе расследования пропажи Роба Писта Гейси напоминал паука, угодившего в собственную паутину. В первый же день он начал манипулировать полицией. Позвонив в участок, он хотел проверить, следят ли за домом. А раз полицейские были на рабочем месте, преступник получил возможность избавиться от тела. Это ли не расчетливый ум? – спросил я у присяжных. – И психиатры со стороны защиты пытаются убедить вас, будто Гейси все то время был не в себе? Уверен, вы сами сумеете разобраться, где тут правда.

Я отметил, что Гейси продолжил манипулировать людьми и лгать, а затем, столкнувшись с ордером на обыск, вызвал адвокатов. Собственная паутина начала его затягивать. Но манипуляции не прекратились: он попытался установить доверительные отношения с командой наружной слежки, затем начал угрожать полицейским иском, а позже и смертью. Паутина опутывала обвиняемого все сильнее. Он продолжал лгать и манипулировать окружающими до самого конца, пока не понял, что игра окончена. Тогда он и сказал Хашмейстеру: «Дэйв, хочу все прояснить».

Даже на даче показаний Гейси занимался планированием: рассказал о «четырех Джонах».

Этот момент и стал отправной точкой его лжи, спланированной тактики невменяемости, основанной на раздвоении личности. Вряд ли он ожидал, что позднее все психиатры отвергнут эту версию. Это говорит о том, что перед нами человек, вне сомнения осознающий свои действия. Он знал, что поступает плохо, но все же сделал это; более того: он скрыл свою причастность к преступлению.

И я напомнил присяжным, что Гейси ответил на вопрос Финдера о том, почему он отпустил Доннелли после страшных пыток:

– «Ларри, – сказал он, – если бы я знал, что у него есть яйца, чтобы пойти в полицию, парень познакомился бы с веревкой».

Я говорил уже четвертый час и понимал, что присяжные, слушающие меня с неослабевающим вниманием, ждут, когда я подведу итоги. Кроме того, они, возможно, уже проголодались. И я перешел к последнему аргументу, обозначив путь разрушения, проложенный убийцей:

– Тридцать три парня мертвы, и жизни их родителей, братьев, сестер, невест, бабушек, друзей пошатнулись. Пусть технически обвиняемый и сохранил жизнь нескольким жертвам, от них остались лишь пустые оболочки. Вы их видели: лучше всего этих ребят можно описать словами «живой мертвец». Джон Гейси ответственен за столько смертей, сколько вызывает не каждое землетрясение, но страшнее всего мысль, как он близок к тому, чтобы уйти от наказания. Джон Гейси вызвал столько страданий, что хватило бы на целый век. И слава богу, что его остановили. – Я повернулся к скамье подсудимых: – Джон Гейси, вы худший из всех убийц, потому что ваши жертвы были юны и наивны. Вы настоящий хищник.

Убийца встретил мои слова усмешкой и фырканьем. Я еще раз обратился к нему по имени:

– Джон Гейси, вы отняли самое ценное, что есть у родителей, – жизнь, которую они подарили своим детям… Вы затушили жизни людей, точно свечку. Вы положили конец существованию этих тридцати трех парней. Эти свечи больше не зажечь… никогда.

Теперь я уже не собирался игнорировать поведение подсудимого.

– Вы видели, он смеялся мне в лицо, – сказал я присяжным. – И я прошу вас сказать ему громко и четко:

«Мы не хотим, чтобы ты манипулировал нами, Джон Гейси»… Если вы решите признать его невиновным, вспомните о тех одиннадцати неопознанных телах, что до сих пор лежат в окружном морге. – Я указал на пачку из десяти цветных фото, а затем подошел к доске с именем каждой из опознанных жертв. – Если признаете его невиновным, то забудьте о теле № 2, номер в морге – 1065, найдено с тканью в горле. Белый мужчина, 179 сантиметров роста, 68 килограммов; последний раз видели 29 июня 1975 года в Чикаго, Иллинойс. Личность установлена 29 декабря 1978 года: Джон Буткович. – Я повесил фотографию Бутковича на доску. – Если признаете Гейси невиновным, то сделайте это наперекор телу № 29, номер в морге – 494. Ткань в горле. Белый мужчина, 167 сантиметров, 63 килограмма; последний раз видели 6 апреля 1976 года в Чикаго, Иллинойс. Личность установлена 18 ноября 1978 года: Даррел Сампсон, 18 лет.