Эмманюэль Гран - Конечная – Бельц [litres]

Руслан Беланов работал на металлургическом заводе в Донецке, промышленном и шахтерском городе на юго-востоке Украины, а жил в одном из самых запущенных районов городка с названием Октябрь, в тесном низеньком домишке, в окружении угольных терриконов и громадных доменных печей. Он остался вдвоем с дочерью после смерти жены. Наталья умерла от рака легких: так в Донбассе умирали многие. Руслан так и не смирился с тем, что она отправилась на тот свет раньше его. В Енакиеве он провел тридцать пять лет своей жизни: пять лет кидал уголь на коксохимическом заводе, тридцать – обливался потом в асбестовом комбинезоне у доменной печи. Он должен был умереть первым, надышавшись за столько лет угольной пылью и кислотными парами. Так он загадал. Но всегда помнил: что бы ты ни загадал, все пойдет не так.

До самого конца восьмидесятых годов Руслан, как и большинство рабочих в Донецке, был членом коммунистической партии. Он никогда не был ни общественником, ни активистом. В те времена вступление в партию было лучшим способом не выделяться из общей массы. Потом, когда империя рухнула, он, как и все, сдал свой партбилет. Конец коммунистической эпохи жители Донбасса восприняли с настороженностью, потому что за годы советской власти у них выработалось стойкое недоверие ко всему, что приходит с Запада. Семьдесят лет Донбасс оставался одним из крупнейших индустриальных регионов Советского Союза, а значит, его жителей, которые говорили на русском, а не на украинском языке, считали чуть ли не героями. Социалистический строй ничем не осчастливил Донбасс: он плакал от счастья, когда пала Берлинская стена, и радовался тому факту, что Украина обрела независимость. Великая «ночь незалежности» вселила в него надежду, которая, правда, вскоре растаяла. После оранжевой революции на смену политбюро пришли олигархи. Для большинства же населения, в том числе енакиевских металлургов, мало что изменилось. Если раньше прилавки магазинов практически пустовали, то теперь они ломились от изобилия, – только купить все это было не на что.

Руслан иногда спрашивал себя, что лучше – прежняя жизнь или нынешняя. Честно говоря, он и сам не знал. Что при коммунистах, что без них – сколько себя помнил, он всегда испытывал лишения. Ничего не смысля в экономике и немногим больше – в политике, он сделал собственный выбор. Решил, что будет думать о себе и о дочери. Он выращивал кое-что из овощей на клочке земли за домом и каждый месяц откладывал про запас немного денег. Потом бросил курить. Единственным его развлечением было вместе с друзьями смотреть в закусочной футбольные матчи с участием донецкого «Шахтера». В остальном мир и на этот раз оказался для него чужим.

Пережить отъезд пятнадцатилетней дочери Руслану было непросто. Он решился на это только после нескольких месяцев мучительных колебаний. Ему никогда не забыть то раннее утро, когда она вошла в кухню в шерстяном пальто и шапочке с цветочками, которую он подарил ей на день рождения. Весь в слезах, он обнял ее так крепко, что у нее хрустнули кости. Руслан понимал, что риск больше никогда ее не увидеть вполне реален, и потому внутренне противился расставанию с дочерью. Переправку людей в Европу контролировали треклятые мафиози – люди, с которыми если уж сталкиваться, то как можно реже. Руслана одолевали сомнения. Но оставить дочь в Донецке значило лишить ее будущего. Украина уже отстала на тридцать лет в своем развитии, Ирине нельзя терять столько времени. Она умная, любознательная, жизнерадостная. К тому же не боялась работы, и ее отец был уверен, что в любой другой стране она сможет претендовать на лучшую жизнь, чем у себя на родине.

Он разузнал, каким способом можно эмигрировать. Консульства визы выдавали редко и крайне неохотно. Дочь могла записаться в лист ожидания и до конца жизни ждать вызова или же попытаться решить проблему своими силами. К счастью, такие каналы существовали – нелегальные, стоившие безумных денег, но надежные. К их помощи прибег его товарищ, Алексей Демьяненко, когда переправлял в Европу своих детей – Олега и Нину. Они благополучно добрались до Гамбурга. Нашли в Германии работу, жилье. Летом ездили купаться на остров Зильт. Не рай, конечно, но несравнимо лучше, чем здесь. Каждый месяц родители получали от них письма. Руслан заметил, как в глубине глаз дочери загорался огонек, когда они с ней заговаривали об Англии или Франции, каково это – иметь там работу, дом, даже, быть может, машину… Он долго колебался и в итоге решился. Рискнуть. Ради нее. И стал искать обходные пути. Через Алексея и других знакомых. Вскоре до него дошел слух, что Василий Буряк, сын его знакомого из Енакиева, собирался отправиться в Европу. Юноша вырос у Руслана на глазах, ему можно было доверять. Так Руслан попросил Василия присмотреть за дочерью во время поездки. Двадцать четвертого января Ирина покинула Донецк.