Эмманюэль Гран - Конечная – Бельц [litres]

За кухней Дино толкнул бронированную дверь, которая вела в облицованное белым кафелем помещение, где громоздились горы картонных коробок и ящиков с бутылками, всяческие свертки и мешки. Справа на крюках болтались четвертушки неразделанных туш. Далее распашная дверь открывалась в темный коридор, по бокам которого виднелось несколько неосвещенных комнат, а в конце – залитое мертвенным светом, исходящим от неоновых трубок на потолке, просторное помещение со стальными разделочными столами и инвентарем разных размеров. Дино и Марин провели Драгоша через лабиринт этих столов, пустых и отмытых, уже подготовленных к завтрашнему рабочему дню. В мертвенной тишине дремала могучая жизненная сила, готовая поутру, к открытию ресторана, вырваться на свет божий. Небрежно отталкивая по ходу движения сервировочные тележки, Дино в конце прохода повернул направо и провел свою компанию в кухню поменьше, где их уже поджидали – трое.

Помещение было залито ярким светом, его стены до самого потолка покрывал белоснежный кафель. Справа в ряд шли шкафы, морозильники и холодильники. На стеллаже в глубине стояли стопки тарелок, кастрюли, салатники, рядом располагалась раковина и в левом углу – разделочная доска и чугунная кухонная плита, над конфорками которой спиной ко всем склонился низенький человечек. В центре кухни стоял широкий стальной стол, а рядом, сложив руки на груди, ждал приказаний Григоре Илиеску. Михаил Лупу переминался от нетерпения с ноги на ногу и хотел только одного: чтобы все это поскорее закончилось и он отправился спать. Тем, кто колдовал у плиты, оказался не кто иной, как Йонуц Лупу, хозяин.

Марин подтолкнул Драгоша к столу, закрыл дверь и скрестил руки на груди.

Тук, тук, тук, тук, тук, тук…

– А, Драгош… Подойди сюда, – не оборачиваясь, небрежно бросил Йонуц.

Драгош с опаской приблизился к маленькому человечку, который не спускал глаз с тихо булькающей на огне кастрюльки и одновременно резал на разделочной доске лук-шалот.

– Драгош, ты знаешь, что самое трудное в правильном приготовлении соуса бер-блан?

– Э-э… Нет.

– Угадать время приготовления. Вот смотри: если я передержу шалот, он сильно подрумянится – и все пропало. А если добавить масло и опять же оставить его на огне дольше чем нужно, оно потемнеет, тогда придется начинать все сначала… Кажется, ничего сложного, но, когда нет навыка, три раза из четырех соус не получается. Меня этому научил Жан Мурен, шеф ресторана «Гран Вефур» в Париже. Ты это знал?

– Нет, господин Лупу, – пробормотал Драгош, гадая, когда закончится эта вступительная часть.

Но Лупу, казалось, был поглощен приготовлением соуса.

– Подай-ка мне головку шалота, – произнес Йонуц, указав Драгошу на корзинку.

Драгош подошел к плите, опустил руку в корзинку, положил две луковки на разделочную доску. Чуть заметное движение. Большая стрелка его внутренних часов замерла. Он напрягся, разом выдохнул весь воздух, наполнявший легкие, и по его телу пробежала мучительная дрожь. Он дернулся назад, пытаясь высвободиться, но Марин Ангел крепко прижал его руку к разделочной доске. Драгош вскрикнул, видя, что его правую кисть, распластанную на доске, прямо по центру пронзил овощной нож.

Йонуц повернулся и стал расхаживать по кухне, в то время как Михаил, Григоре и Дино с серьезным видом ждали дальнейшего развития этой истории.

– Драгош, ты сильно меня разозлил, – начал Йонуц. – И знаешь почему?

Драгош, корчась от боли, кивнул.

– За эту перевозку отвечал ты. Но все полетело к чертям. Ты виноват, и тебе придется заплатить. Видишь, как все просто. Я вообще не люблю ничего усложнять. Все полетело к чертям собачьим, говнюк ты этакий! Первый раз все до такой степени летит к чертям. Фуру угнали, один – мертв, другой – на нарах, двадцать пять тысяч евро растворились в воздухе. Ну ты герой…

По перекошенному от боли лицу Драгоша пот стекал крупными каплями.

– И знаешь, что меня расстраивает больше всего? Что эти бабки испарились, а это были мои бабки, понимаешь? МОИ бабки, кретинская твоя рожа! – оскалив зубы, проорал Йонуц, придвинувшись вплотную к Драгошу. И тут же совершенно спокойно добавил: – Так вот, дружочек, придется тебе заплатить по счету.

– Я заплачу… заплачу, господин Лупу, – дрожащим голосом проговорил Драгош.

– Вот именно. Ты заплатишь. – Йонуц повернулся к Михаилу: – Сколько там набежало?

– Двадцать пять тысяч за фуру и двадцать пять налички. Пятьдесят, – ответил Михаил.