Люси Фоли - Охотничий Дом

Я распахнула дверь. Холод пощечиной стеганул по лицу. Я постояла, привыкая. Свет горел не в Охотничьем Доме, как я поначалу решила, а в коттедже-сауне. Стало обидно – могли бы и позвать меня, ведь я тоже хотела попробовать.

Оскальзываясь, я побрела по обледенелой тропинке мимо Охотничьего Дома. Он стоял почти весь темный, только тускло светил торшер. В окно я увидела Марка, лежащего на диване. Тоже жертва вечеринки. Не так обидно, когда знаешь, что ты не один.

Пахло точь-в-точь как на лыжной прогулке – почти металлической свежестью. В памяти всплыло предупреждение Дага. Разве не чудесно было бы, если бы мы все нежились в сауне, смотрели на озеро и вдруг пошел бы снег? Так живописно. Снег, подари всем нам хорошее воспоминание о сегодняшней ночи, сотри эту муть в моей душе. Подойдя ближе, я услышала странный звук, который в буквальном смысле остановил меня. Какой-то звериный. Не то крик, не то стон. Доносился он, похоже, из леса позади сауны. Со всех ног я кинулась к сауне, которая была в этот миг спасительной райской обителью посреди ада дикой природы. Когда я была уже у самой двери, звук раздался снова. Я замерла. Теперь-то я не сомневалась, что звук донесся не из леса, а из-за двери.

Я направилась в маленький туалет, расположенный рядом с моим кабинетом, хотелось умыться холодной водой, хоть немного освежить голову после рассказа Дага. Вытирая лицо, я услышала голоса. Мужчина и женщина. Кто именно из гостей, разобрать я не сумела. Для моих ушей у них у всех одинаковые голоса – заносчивые, снобские голоса южан из среднего класса.

Мужской голос:

– Если они узнают – я пропал.

Женский:

– Как они узнают?

Мужской:

– Записка.

Я замерла на миг, а затем бесшумно подобралась к двери и заглянула в офис. Никого, дверь закрыта. Тогда я подошла к стене, отделяющей туалет от коридора, и прижалась к ней ухом. Голоса стали отчетливей. Похоже, парочка стояла за поворотом коридора, место и вправду вполне подходящее для приватной беседы – если не знаешь, что за стенкой расположен служебный туалет, вход в который есть только из кабинета. Я приникла к стене.

– Записка? – В женском голосе легкая дрожь. – Какая записка?

– Лежала в прихожей нашего коттеджа. Там все подробно.

– Но ты ведь уничтожил ее?

– Нет… Слишком запаниковал. А потом она пропала…

Долгая пауза, я не сомневалась, что женщина изо всех сил сдерживается, чтобы не накинуться на него. Что еще за записка? Предсмертная? Маловероятно. Когда я последний раз проверяла, то обнаружила, что задушить самое себя затруднительно.

– Главное, – наконец прозвучал спокойный женский голос, – что ты никак не связан с ее смертью. Вот что важно. Они это поймут.

– Поймут ли?

Его голос сорвался, он был в панике. И снова низкое бормотание, совсем уже тихое. Я вжала ухо в стену.

– Когда они узнают об остальном, я первым буду на подозрении…

Внезапно раздался грохот. Я подскочила, обернулась – в своем стремлении услышать как можно больше я потеряла осторожность и сбила со стены маленькую гравюру с охотничьим сюжетом. Вся уборная была усеяна осколками.

Голоса, разумеется, стихли. Стоя по другую сторону стены, застыв, я почти чувствовала их присутствие. Стараясь ступать беззвучно, я выскользнула из туалета в свой кабинетик.

Зрелище, представшее моим глазам, было абсурдным. Я пребывала в таком потрясении, что едва не расхохоталась. Помню, в детстве, когда машина задавила нашу кошку и мама сказала об этом нам, мой брат засмеялся. А я так возмутилась, что ударила его. Но мама объяснила, что это частая реакция на потрясение. В мозгу что-то замыкает, и человек выдает неожиданную реакцию.

И вот что я увидела. Мой муж сидел на корточках. А над ним нависала Кейти. Моя лучшая, моя самая близкая подруга. Совершенно голая. Ноги широко расставлены, и его голова зарылась между ними. Моя некрасивая, безгрудая, толстозадая подруга. Голова Кейти была запрокинута в экстазе. Его пальцы сжимали ее ноги. Я все смотрела и смотрела. Смотрела, как он отпустил ее ляжки и вцепился в соски этой плоскодонки. Это было уже слишком.

– Блядь! – вырвалось у меня.

Они замерли. Потом оба медленно повернулись и уставились на меня. Джулиен – о господи – отер рот ладонью. Первые мгновения лица были совершенно пусты, они еще не осознали, что произошло. Меня захлестывал ужас, ядом разливался по телу. В глаза бросилось корытце с раскаленными камнями, и на миг меня охватило почти неодолимое искушение – настоящее искушение – схватить лопатку и зашвырять их этими огненными булыжниками.