Майкл Маршалл: Соломенные люди

Зандт бросился назад в первую спальню и упал на колени.

– Звук идет оттуда.

– Мы на втором этаже, – прошипел я, но потом снова услышал звук и понял, что он прав.

Мы оттащили ковер в сторону. Половицы. Врезанный в них маленький люк. Зандт разодрал в кровь пальцы, пытаясь его открыть.

Под крышкой – лицо девочки, бледное и исхудавшее. Лоб ее покрылся ярко-красными ссадинами от множества ударов о пол над ее головой в течение бог знает какого времени. Она была жива.

Сара моргнула. Где-то в глубине ее сознания возникло чувство, будто кто-то приподнял ее голову, так чтобы вода больше не попадала в нос. Губы ее пошевелились.

Зандт опустил руку и погладил ее по щеке. Он произнес ее имя, и она кивнула, едва в силах пошевелить головой. Глаза ее покраснели и опухли. Зандт наклонился ближе. Она снова попыталась что-то сказать, но я расслышал лишь хриплый шепот.

– Что она говорит?

– "Берегись Тук-тука".

Зандт снова наклонился и прижался лбом к ее лбу, словно пытаясь поделиться с ней своим теплом. Девочка заплакала.

Я ухватился за край досок возле ее шеи и потянул. Сперва они не поддавались.

– Он прибил их гвоздями, – сказал я. – Господи. Помогите мне, Зандт.

Наконец, одну за другой, доски удалось отодрать. Девочка пыталась толкать их, помогая нам, но она была слишком слаба, к тому же если бы она и могла что-то сделать в том положении, в котором находилась, то сделала бы это уже давно.

Когда отлетели две последние доски, Зандт нагнулся, подхватил ее под спину и поднял. Он взвалил ее на плечо. И тут она увидела мое лицо и закричала.

Нина знала, что ей нужно встать. Снизу она не могла дотянуться до ручки и тем более открыть дверцу, не говоря уже о том, чтобы забраться в машину. Она уже успела заметить, что кабель, который разматывал Дэвидс, тянулся прямо через автостоянку к другому зданию. Тому самому, где, вероятно, лежал Бобби. И она знала, что он точно так же тянется по всему комплексу, что это последнее средство защиты и даже, может быть, нечто большее.

Она снова опустила голову на асфальт. Ее правая рука, которая столь верно служила ей все эти годы, которая делала все, о чем она ее просила, теперь отказывалась повиноваться. Казалось, будто рука принадлежит кому-то другому, кому-то, кто был не на ее стороне и не слушал, что она говорила. Ей казалось, будто рука превращается то в резиновую перчатку, заполненную желе, то в клешню из раскаленных углей. Похоже, это был весьма дурной знак.

Нина дважды сглотнула и приподняла голову. Земля под машиной выглядела сухой, по крайней мере намного суше, чем вокруг. Можно было попытаться заползти туда и немного передохнуть. Тело подсказывало ей, что это очень хорошая мысль, и даже правая рука, казалось, начала оживать.

Перекатившись на правый локоть, она резко выбросила вперед левую руку. Боль пронзила ее мозг, на секунду вернув сознанию ясность, и она неожиданно оказалась на ногах. Она пошарила по дверце левой рукой, но не сумела с ней справиться, попробовала правой – и, к ее удивлению, та подчинилась ей, и дверца открылась.

Нина попыталась упасть на сиденье водителя, но ей это не удалось. Снова поднявшись на ноги, она схватилась за руль и подтянулась. На этот раз она, по крайней мере, сумела оказаться на сиденье.

С трудом выпрямившись, она захлопнула дверцу и попыталась нащупать ключи.

Их не было.

– Джон, послушайте меня, – сказал я. – Она сейчас ничего не соображает. Она сама не понимает, что говорит.

Зандт пятился от меня по лестнице, выставив перед собой пистолет. Сара пряталась позади него, крепко обхватив руками за пояс, ища одновременно защиты и опоры. Ноги едва держали ее, и она чуть не упала. Зандту пришлось повернуться, чтобы подхватить ее, обняв рукой за плечи и прижав к себе. Она больше не кричала, но только потому, что лишилась голоса, который сменился едва слышным хрипом.

Я медленно спустился на несколько ступеней. Руки мои были подняты, и голос звучал тихо и спокойно.

– Я не похищал ее, – сказал я. – Меня тогда не было в Санта-Монике. Я был в Санта-Барбаре и могу это доказать. У меня остались счета из гостиницы.

– Это всего полчаса езды.

– Я знаю, Джон. Знаю. Но если я лгу – зачем я сейчас стал бы говорить правду? Я мог бы сказать, что был где-нибудь во Флориде. Джон, что, черт побери, происходит? Вы думаете, я бы приехал сюда с вами, вы думаете, я стал бы выслеживать этих людей, будь я одним из них?

Зандт добрался до подножия лестницы. Продолжая поддерживать Сару, которая все так же пыталась спрятаться позади него, он, пятясь, пересек широкий коридор и вышел в главную приемную. На этот раз он намеревался выйти через входную дверь.