Мелинда Ли - Кости не лгут

– Но, мама… – запротестовал он. – Это не…

– Нет. – Голос миссис Крюгер прозвучал твердо и непоколебимо. – Извини. Я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Но ты и так потратил на уход за мной всю свою жизнь.

– Мне это не в тягость.

– Знаю. – Грустная улыбка подернула уголок ее рта. – Много ли я тебе рассказывала о новой докторше, что проводит нам сеансы терапии последние два месяца?

– Ты говорила, что она напористая, бесцеремонная и что тебе она не нравится.

– Сначала не нравилась. Я привыкла к предыдущему врачу. Он вел нашу группу двенадцать лет. Я трудно привыкаю к новому. А некоторые вещи, которые побуждает меня делать доктор Блейк, доставляют мне небольшой дискомфорт, – зарделась миссис Крюгер. – Я медитирую и занимаюсь йогой.

Медитация? Йога?

Его ли это мать?

– Я себя не обманываю. Я никогда не смогу пойти в продуктовый магазин или в кино. И не буду мотаться по делам, как другие. Но я могу быть более самостоятельной. Мне не следует полностью изолироваться от общества, хотя я и ограничена в своих физических возможностях. Это выбор, а не неизбежность. Я могу, не выходя из дома, прекрасно общаться с другими людьми.

– Например, с Кевином, – вставил Ланс.

Мать кивнула.

– Тебе есть чем заняться и без меня. Ты должен жить своей собственной, полноценной жизнью. Увидев тебя с Морган, я поняла, насколько я была эгоистичной.

– Ты вовсе не эгоистична…

Миссис Крюгер подняла руку:

– Как и любой пациент с хроническим заболеванием, я должна научиться справляться с ним самостоятельно. – Дженни распрямила свои хрупкие плечи. – Должна!

Вид у нее стал решительный, а рассуждения звучали логично и обоснованно. Такой свою мать Ланс никогда прежде не видел. Возможно, она и сумеет обрести некоторую самостоятельность. Но слабый голос на задворках его сознания тут же шепнул ему: если матери это не удастся, все, чего она добилась за последние несколько месяцев, все это счастье, все надежды на улучшение ее психического состояния, – стремительно пойдет коту под хвост.

Дженни встала и прикоснулась к его лицу:

– Сынок, я не желаю быть обузой для тебя. Ты и так уже в своей жизни многим пожертвовал ради меня.

– Если ты чувствуешь, что справишься сама, это хорошо. Я тебя полностью поддерживаю, – сказал Ланс. – Но я всегда буду рядом! Чем я могу сейчас тебе помочь?

– Узнай, что на самом деле случилось с Виком. – Дженни провела руками по плечам, как будто ей стало зябко. – Я хочу оставить все это в прошлом. Понимаю, что прошу у тебя слишком многого. Он ведь был твоим отцом. Возможно, ты не хочешь копаться в его личной жизни.

– Я уже все решил для себя. Я разыщу убийцу отца.

– Тогда действуй. А со мной все будет в порядке. – Мать прикрыла ладонью рот и тихо всхлипнула. Ее плечи ссутулились, и от всей фигуры источилась скорбь, которую пытались отрицать ее слова. Опустив руку, Дженни сглотнула. – Мы оба любили его, но нам необходимо жить дальше. Пусть смерть Вика канет в прошлое.

– Хорошо, – кивнул Ланс.

Он уже решил, с чего начнет свой завтрашний день – первым делом он узнает результаты освидетельствования отцовских останков.

Джон Г. Роджерс

Капитан

Армия США

Ирак

14 ноября 1982 г. – 10 июля 2015 г.

Любимому мужу и отцу

Взгляд Морган застыл на надгробии. Одной ее части очень хотелось припасть к могиле мужа. А другой – убежать от нее. И как можно быстрее. Чтобы тоска, от которой Морган не так давно избавилась, не вцепилась в нее снова своими немилосердными, терзающими когтями.

– А где наш папочка? – нахмурилась трехлетняя Софи. – Ты же сказала, что он будет здесь.

Непонимание Софи прибавило тяжести на сердце Морган.

– Прости меня, дорогая, – начала она подыскивать нужные слова. Как объяснить маленькой дочери, что Джон лежит под этой травой, в ящике, на глубине шести футов? При мысли о теле мужа, разлагавшемся в гробу, Морган передернуло. Скорбь обернулась клаустрофобией.

Она посмотрела на чистое небо. Его ясная, яркая синева показалась молодой женщине предательством. Мир не должен быть таким прекрасным, когда в нем нет Джона! И там, в небе, всегда должен оставаться пускай и крошечный, но видимый знак горести, перекликающийся с занозой, постоянно свербящей в ее сердце.

Да, она полна решимости жить дальше, но мужа ей не забыть. И приход на его могилу сродни срыванию струпа с раны, еще не затянувшейся рубцовой тканью.

– Папочки здесь нет, – вымолвила наконец Морган. – Это его надгробие. Оно поставлено в память о нем.