Франк Тилье - Лука, или Темное бессмертие

– Ну что там?

– У меня не получается!

– Только не говорите, что вы никогда не дрочили. Не будем же мы торчать здесь всю ночь…

Наконец он появился, с мокрым лбом и наполненной спермой пипеткой, зажатой в правой руке между большим и указательным пальцем. Наташа тоже натянула перчатки. Она сидела на краю постели, спустив трусики до щиколоток. Влажность в комнате, неловкость ситуации, исподтишка снимающая камера… На Бертрана нахлынуло смешанное чувство грусти и стыда, особенно когда женщина сунула пипетку между ног, погрузила ее во влагалище и впрыснула содержимое. Он заметил рубцы на ее ляжках. Старые порезы? Разрывы?

Ну все, дело сделано… Заметив, как внимательно он разглядывает ее рубцы, она быстро натянула трусики и брюки.

– Аванс…

Бертран вручил ей содержимое кожаной сумки. Она взвесила пачку и не стала пересчитывать.

– Отлично. Я свяжусь с вами позже по мейлу. Если прилипло, я пошлю вам УЗИ с датой наступления беременности, но только одно. Если же нет, встретимся снова и начнем сначала.

– А почему только одно УЗИ? Мы же…

– Я вам уже объясняла: матери, собирающиеся отказаться от ребенка, получают медицинское обслуживание, только удостоверив свою личность. И не забудьте: никогда никому об этом не рассказывайте.

Она разломала пипетку на мелкие кусочки, бросила остатки в унитаз и спустила воду.

– Официально вы изменили жене и у нас был незащищенный секс. Это же не запрещено, верно?

– Верно.

Она в последний раз взглянула на него и пошла к двери. Бертран протянул руку, словно хотел удержать исчезающий призрак.

– В своих мейлах вы пишете то «Наташа», то «Натали». Это не ваше настоящее имя… Я даже не знаю, как вас зовут.

– Зовите меня и пишите мое имя, как вам вздумается. Так будет лучше.

И, не сказав больше ни слова, она испарилась.

Следующие недели были для их семьи окутаны черными тучами тревоги и страха. Сначала они решили, что их элементарно облапошили, потому что Наташа не давала о себе знать. В вечер оплодотворения она пришла в гостиницу пешком и ушла так же. У них не было ни малейшей возможности отыскать девушку. Ее объявление исчезло с форума уже вечером, сразу после их встречи. Мейлы, которые пытался отправить ей Бертран, возвращались обратно с пометкой об ошибке: «Адресат неизвестен». Единственное, чем они располагали, было видео, а значит, лицо Наташи. Ну и что с этим делать? Обращение в полицию исключено, они попались, и Наташа это знает. Ссоры стали многочисленными и бесконечными и едва не положили конец восьми годам их супружества. Конечно, они потеряли деньги, но куда тяжелее было то, что они потеряли надежду вырастить ребенка.

К концу третьего месяца пришло спасительное сообщение с электронного адреса, почти полностью идентичного первому: natalia.nat@gmail.com. Так они узнали, что их ждет ребенок, темная, едва различимая фасолинка на единственном снимке УЗИ. Это хрупкое существо, желанное вопреки всякому здравому смыслу, существовало.

И тут наступило время, когда супруги принялись непрестанно убеждать себя и друг друга в правильности своего выбора. Нет, это не торговля человеческим существом или какая-то иная форма эксплуатации, а совершенно законное желание, как у всякого другого, иметь и любить ребенка. Почему женщине, у которой из-за рака вырезали матку, отказано в праве быть матерью? Элен не представляла себе ни жизни, ни смерти без любви к дочери или сыну. То, в чем им отказали природа и Франция, они взяли сами.

Обретение ребенка требовало жертв. Покинуть Париж и круг друзей, чтобы избежать многочисленных вопросов, которые, без всякого сомнения, возникнут при появлении новорожденного. Выдержать трудные объяснения с родителями и описать ситуацию, поставив их перед свершившимся фактом. Бертран начал искать новое место коммерческого представителя где-нибудь в провинции и нашел такое километрах в ста к югу от Парижа. Они оставили свою квартиру в Двадцатом округе и сняли дом в Саране, недалеко от Орлеана. Элен не вернулась к своей работе помощника управляющего: будущий младенец обеспечит ей стопроцентную занятость.

Они взяли потребительский кредит в двадцать тысяч евро. По своим кредиткам они снимали каждую неделю по четыреста евро и прятали наличные в коробку из-под обуви, засунутую в укромный уголок на чердаке. У Элен начались приступы паранойи, она убеждала себя, что весь мир в курсе их тайны. Она твердила, что в один прекрасный день явится полиция, чтобы отобрать у них ребенка, а их самих бросить в тюрьму. Бертран успокаивал ее, в надежде, что присутствие младенца положит конец его мучениям.