Таррин Фишер - Все его жены

– Что такое? Что-то случилось?

– Нет…

У нее неуверенный голос.

Измеряю шагами маленькое пространство между окном и кроватью с влажной трубкой в руке.

– Сет знает, что ты здесь. Я сказала ему, что ты приезжала ко мне на фирму. Он тебя ищет.

Резко сажусь. Я не удивлена. Но как быстро он меня найдет?

– Зачем ты мне это рассказываешь?

Долгая пауза. Я слышу ее неровное дыхание – словно она плакала.

– Мы можем где-нибудь встретиться и поговорить?

– Когда?

– Сейчас. В двух кварталах от меня есть круглосуточное кафе. Называется «Ларри’с». Могу быть там через полчаса.

– Хорошо, – осторожно соглашаюсь я. – Откуда мне знать, что я могу тебе доверять?

– Сомневаюсь, что у тебя есть другой выбор.

Она вешает трубку. Настоящий юрист: привыкла оставлять последнее слово за собой.

Ищу, что бы надеть. Единственная относительно чистая вещь – мой оранжевый свитер. Натягиваю его и залезаю в джинсы. Быстро собираю грязные, спутанные волосы в хвост, споласкиваю лицо водой и выхожу из дома через пять минут после звонка Реджины. Лишь включив машину, я вижу на приборной панели время – 4:30 утра. Зачем ей вдруг понадобилось будить меня посреди ночи?

Опускаюсь на диван в почти пустом «Ларри’c» и ставлю перед собой чашку кофе, когда заходит Реджина. На ней толстовка и джинсы, волосы собраны в пучок на затылке. Ее можно принять за студентку колледжа. На плече висит рюкзак – из тех, что используют в качестве сумочки. Она ищет меня взглядом, я поднимаю руку, привлекая к себе внимание. Реджина неторопливо направляется ко мне, и у меня возникает чувство, что ей сомнительно, стоило ли сюда приходить. Подойдя, садится напротив и снимает рюкзак. Я сразу замечаю, что у нее покрасневшие, опухшие глаза. Она устраивается поудобнее и поднимает взгляд. Мне становится ясно – она пришла облегчить душу.

– То же, что ей, – бросает она подошедшему официанту.

Я виновато улыбаюсь ему, он спешит прочь. Реджина злится, когда ей приходится быть честной. Побочный эффект профессии. Она немного напоминает мне мою сестру, такую самоуверенную и властную, что окружающим кажется, будто она постоянно раздражена. Мы с сестрой очень разные, и отношения у нас всегда были натянутые. Мы обе прекрасно могли бы без них обойтись. Но ради мамы стараемся видеться хотя бы раз в месяц, и обычно дело заканчивается неловким молчанием за ужином. Мы фиксируем событие чересчур радостным селфи и отправляем его маме. Ее восторг по поводу нашей встречи хоть немного оправдывает этот ритуал.

– Ну? – хмуро спрашиваю я. – Зачем я здесь?

Она трет пальцами глаза и проверяет, не осталось ли на них туши. Ты все смыла еще вечером , хочется напомнить ей. Она прямо смотрит мне в глаза и сообщает:

– В первый год нашего с Сетом брака у меня случился выкидыш.

У меня падает сердце. Хочется взять Реджину за руку, но у нее такое каменное лицо, что я не решаюсь. Реджина не похожа на человека, который нуждается в утешении. Банальное «мне жаль» тут тоже не к месту. Мы не две подружки, обсуждающие душевные травмы за кофе.

– Ясно…

Я обхватываю руками свою пустую кружку, не зная, как реагировать. Уже ощущается тревожность из-за поступившего в кровь кофеина.

Выкидыши случаются у многих женщин, особенно на ранних сроках беременности. Может, она пытается найти между нами что-то общее?

– Я была на двадцать первой неделе… Я не знала про тебя… Про твой. Сет… никогда мне не рассказывал.

Отпускаю кружку и откидываюсь на спинку дивана.

– Ясно, – снова повторяю я. – А что он тебе рассказывал?

Она бросает на меня неуверенный взгляд:

– Что ты пока не забеременела. Что вы пытаетесь.

– Ты говорила, что долго не общалась с Сетом до недавнего времени, что вы расстались несколько лет назад. Так почему он должен был рассказывать такие вещи бывшей жене?

Официант приносит кофейник и кружку. Молча наливает кофе Реджине, потом наполняет мою кружку. Когда он уходит, Реджина пододвигает напиток к себе, обхватывает руками, но не пьет.

Я молча наблюдаю за ней, дожидаясь продолжения.

– Что ты помнишь о своем выкидыше? – спрашивает она.

Вопрос злит меня. Я помню немногое, во всяком случае, стараюсь; детали крайне болезненны.

– Четверг, – уже мягче произносит Реджина и прикасается к моей ладони. Я изумленно слежу за ее рукой. – Прошу. Это важно.

– Хорошо, – изумленно отвечаю я, смотря на ее руку. Потом облизываю губы и закрываю глаза, пытаясь вспомнить подробности самого ужасного дня в моей жизни. – Помню, было очень больно… И много крови. Мы поспешили в больницу…