Таррин Фишер - Все его жены

Сет смягчается.

– Послушай. Я очень старался. Между нами все было по-настоящему, но жизнь меняется. Потеряв ребенка, ты изменилась.

– Нет! – кричу я. – Я расскажу всем, кто ты и что наделал. Ты больше не можешь держать свою жизнь в секрете. Даже Реджина тебе изменяет.

За моими словами следует напряженное молчание. Его глаза расширяются, и я вижу на белках красные полоски, когда он говорит:

– Прекрати.

Откидываю голову назад и хрипловато смеюсь.

– Шутишь? – Мой страх превращается в гнев. Я решаю, что злиться лучше, чем бояться. – Скоро все узнают, кто ты такой.

– Я звоню твоему врачу.

Он на ощупь ищет телефон и вытаскивает его из заднего кармана, не сводя с меня взгляда. Прикладывает большой палец, чтобы его разблокировать. У него между бровей появляется глубокая борозда, пальцы мечутся по экрану.

– Я нашла у тебя в кармане медицинский счет – Ханны. И поехала на нее взглянуть.

Я рассказываю все спокойно, пристально вглядываясь в его лицо. Почему он делает вид, что проблема у меня в голове?

– Какой еще счет? – Он качает головой, а потом я замечаю ее. Искорку узнавания. Он кладет телефон на столешницу, рядом с кофе-машиной. – О господи, – выдыхает он. – Боже мой. – Сет качает головой. – Когда я был у врача, передо мной вышла женщина. Она отвлеклась на телефон и ушла, оставив чек. Я выбежал за ней, но уже не смог ее найти. Видимо, она уехала. Я сунул его в карман. Нужно было вернуть администратору, но я забыл. И ты нашла его.

Я не верю ему ни на йоту. Это безумие. Он лжет.

– Тебе нужна помощь. У тебя опять бредовые идеи.

Опять? Я в такой ярости, что на этот раз приближаюсь к нему сама, протянув руки, словно собираюсь выцарапать ему глаза своими искусанными ногтями.

– Лжец! – кричу я.

Я бью его в грудь, и это моя ошибка. Он использует свою силу против меня, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки. Я не могу до него дотянуться, но продолжаю молотить руками, пытаясь попасть хоть по чему-нибудь. Открытая бутылка воды падает со столешницы, глухо ударяясь о деревянный пол. У нас под ногами растекается лужа, я пытаюсь вырваться из рук Сета, но поскальзываюсь. Сет пытается меня поймать, но его ноги тоже разъезжаются в стороны. Мы падаем на пол спутанным клубком. Я чувствую, как Сет валится на меня всем своим весом, и погружаюсь в темноту.

– Привет, Четверг. Ты меня слышишь?

Ко мне в сознание проникает незнакомый голос. Он вытягивает меня вперед, словно рука в тумане. В голове пульсирует ослепительная боль, и я понимаю, что если открою глаза, станет еще в десять раз хуже. Провожу языком по нёбу и просыпаюсь в яркой комнате – не из-за естественного освещения, а благодаря гудящим над головой флуоресцентным лампам.

Надо мной наклоняется какая-то женщина, я замечаю синюю униформу и стетоскоп, свисающий с ее шеи, как украшение.

– Проснулась! – радостно говорит она. Слишком радостно. – У вас будет болеть голова, но мы уже дали лекарство. Скоро станет лучше.

Я поворачиваю голову направо, где возле кровати стоит капельница. Ужасно хочется пить.

– У вас было сильнейшее обезвоживание, – сообщает она. – Но мы вас подлатаем. Хотите пить?

Я киваю и вздрагиваю – голову пронзает резкая боль.

– Постарайтесь пока не двигаться. – Она исчезает и возвращается с толстым пластиковым стаканчиком неопределенного цвета, из его крышки торчит трубочка. Вода на вкус пластиковая, зато холодная. Я пью ее и закрываю глаза.

– В какой я больнице? Где мой муж?

Я слушаю хлюпанье ее ботинок, пока она ходит по комнате – знакомый, успокаивающий звук. Много лет назад одна пациентка сказала мне, что звук шагов медсестры по больничному полу вызывал у нее паническую атаку. Ты понимаешь, что сейчас тебе введут очередную дрянь или расскажут какие-нибудь плохие новости, – сказала она.

– Вы в «Куин Кантри». Мужа я не видела, но часы посещений уже прошли, и я уверена – он вернется завтра.

«Куин Кантри»! Пытаюсь сесть в кровати, но голову снова простреливает приступ боли.

– Спокойно. – Она спешит ко мне. – У вас сотрясение. Небольшое, но…

– Почему я в «Куин Кантри»? Где врач? Мне нужно с ним поговорить.

Она открывает мою папку, неодобрительно на меня поглядывая. Ее брови словно две песочно-коричневые гусеницы – неплохо было бы их выщипать. Сама не знаю, почему меня это так раздражает. Возможно, потому что у нее есть ответы, которых нет у меня.

– Здесь написано, что вас привезли на «Скорой». Больше ничего сказать не могу, дождитесь разговора с врачом.