Линкольн Чайлд - Стихи для мертвецов [litres]

Но, несмотря на эту неудачу, все остальное получилось просто пальчики оближешь. Смитбеку предстояло вскрыть еще сотню писем, и один Господь знал, какой сочный материал и странные признания всплывут на поверхность. Смитбек поставлял товар, и Краски не вмешивался в его работу. Это действительно была золотая жила занимательных историй, и Смитбек собирался разработать ее до конца.

Колдмун мрачно смотрел в окно помещения на окраине Маленькой Гаваны, которое он уже начал называть конспиративной квартирой Пендергаста. Машины неторопливо ползли сквозь густой воздух, и на глазах Колдмуна такси Акселя отъехало от тротуара и влилось в поток, отправляясь по очередному таинственному поручению. Еще не пробило одиннадцати, а солнце уже сверкало в стеклах автомобилей и витринах магазинов, наполняя воздух ослепляющим жаром и светом.

Колдмун, выросший в Южной Дакоте, любил жаркие, сухие летние дни. Но Майами ничуть не походил на Дакоту. Только что наступил апрель, а жара с каждым днем становилась все сильнее. Влажность была такая, что твое тело в тщетной попытке охладиться обливалось потом, который не испарялся. Да и солнце не прикасалось к тебе мягкими лучами, как в северных широтах, а безжалостно молотило по голове словно раскаленной сковородкой.

Он отвернулся от окна. Пендергаст сидел за столом, держа в руках золотую цепочку, на которой был закреплен медальон с изображением какого-то святого. Колдмун заметил эту вещицу в руках агента, когда тот лежал на кровати Элизы Бакстер в гостинице в Мэне. Пендергаст не рассказывал, откуда у него этот медальон или почему он носит его, но он доставал эту вещицу и разглядывал ее в самое неподходящее время, вот как сейчас например.

Колдмун услышал, как закрылась входная дверь, и мгновение спустя в дверях комнаты появилась доктор Фоше с новой стопкой папок в руках. Одетая в свежее желтое платье, она приветственно кивнула Колдмуну, потом одарила сияющей улыбкой Пендергаста. Как, черт побери, флоридцы умудряются прожить утро, не говоря уже о целом дне, и не завянуть?

Вслед за Фоше в темную комнату вошел Гроув.

– Доброе утро, – сказал он Колдмуну и бросил свой портфель на стол.

Колдмун отметил слегка официальный тон коммандера, отличный от его всегдашней добродушной манеры. Возможно, Гроув все еще переваривал то, как Пендергаст похитил вчерашнее вечернее интервью, хотя Пендергаст вчера же объяснил свои мотивы коммандеру, а также Пикетту, который слушал его по громкой связи. Колдмуну аргументы напарника казались убедительными. С учетом психологического портрета Брокенхартса и его письма к Смитбеку Пендергаст надеялся, что прямое обращение к убийце сможет оказать воздействие на него. Может быть, это и сработало: после Карпентер убийств больше не было, по крайней мере пока. Скорее всего, Гроув был недоволен тем, что его держали в неведении. В конце концов, он был высокопоставленным местным полицейским и безотказно предоставлял в их распоряжение ресурсы, которыми располагала полиция Майами. Со стороны Пендергаста было немного нечестно преподнести ему это обращение так неожиданно, не предупредив.

Тем не менее коммандер подошел к Пендергасту и сердечно поздоровался, пожав ему руку.

– Я получил ваше послание, – сказал он, садясь за стол. – Насколько я понимаю, вы нашли для нас еще какую-то работу.

– Боюсь, что да. Но сначала я хочу показать вам кое-что и выслушать ваши соображения.

«Неплохая минимизация ущерба», – подумал Колдмун.

Пендергаст посмотрел на патологоанатома:

– Доктор Фоше, я не ждал вас сегодня, но должен сказать, что видеть вас – одно удовольствие.

– Меня прихватил коммандер Гроув, – сказала она. – Надеюсь, вы не возражаете.

– Ничуть. Напротив, это очень удачно. Хотя я боюсь, что отрываю вас от работы.

– Я в отпуске.

Пендергаст поднял брови:

– В самом деле?

– Да. Но я все равно никуда особо не собиралась, – быстро добавила она.

Колдмун прислушался к их разговору. Фоше, эта немногословная, успешная молодая женщина-патологоанатом, тратит свой отпускной день на то, чтобы узнать, как продвигается следствие? Она казалась какой-то беспокойной. Если бы он не знал ее лучше, то предположил бы, что женщина в кого-то влюбилась. Может быть, в него? Он посмотрел на нее и увидел, что она глаз не сводит с Пендергаста. Нет, не в него.

– Я ценю ваши мысли, – сказал он Фоше, к ее явному удовольствию и смущению.

Он поднялся и подошел к задней стене, где на двух больших пробковых досках висели карточки размером три на пять, синяя бечевка и фотографии. На левой доске располагались карточки на каждое из трех недавних убийств, выложенные в хронологическом порядке в колонку. На другой доске находились карточки на каждый случай суицида/убийства, на которых побывал Брокенхартс, а также фотографии жертв, их краткие биографии и копии его записок, адресованных им. Ряд параллельных синих линий соединял каждое из недавних убийств в Майами с карточкой, представляющей соответствующую могилу. Под тремя правыми карточками располагались две другие: одна – для Лори Уинтер, другая – для Джасмин Ориол.