Линкольн Чайлд - Стихи для мертвецов [litres]

Мисти очень понравился тот ланч. Она уже поняла, что ценит – и даже предпочитает – общество людей пожилых. А они, в свою очередь, получали удовольствие от ее способности с умом говорить на самые разные темы, от ее умения вести себя так, что у собеседников возникало желание довериться ей. Студенты постоянно жили впроголодь, и было так приятно пообедать в качестве гостя с кем-нибудь, кто не считает деньги в кармане и может потратить сколько угодно. Кармен было шестьдесят, но она всю жизнь хорошо за собой следила и – если не обращать внимания на появляющиеся морщинки – оставалась вполне привлекательной. Очень даже привлекательной.

Странная и в то же время абсолютно здравая идея начала вызревать в голове Мисти.

У нее не было никаких планов на тот вечер, и, когда Кармен сказала, что возвращается в Майами-Бич, и предложила Мисти подвезти ее, девушка приняла предложение. Вскоре Кармен стала ее первым особенным другом, а ее странная, но в то же время здравая идея вскоре стала карьерой.

«Временной карьерой», – напомнила себе Мисти. Она сошла с пешеходной дорожки и пошла по тропинке под темными пальмами к яхте Гарри. Такая жизнь удовлетворяла ее, хорошо кормила и одевала, но не могла продолжаться вечно. Недавно девушка стала подумывать о поступлении на юридический факультет. Она уже отложила двести тысяч долларов – более чем достаточно. Еще полгода, и она всерьез займется подготовкой к поступлению.

Мисти замедлила шаг и снова нахмурилась. Яхта, стояночные огни которой рассеивали бархатную темноту, показалась ей незнакомой. Вероятно, «Ликвидити» стоит за ней. Гарри уже расставляет бокалы под шампанское, нужно поспешить. Она ускорила шаг, раздражаясь, что каблуки слишком глубоко зарываются в сырую траву. Может быть, через полгода еще слишком рано. Она пока не может бросить своих особенных друзей, тем более так внезапно. Она еще не готова перестать пить cru classé Bordeaux [33] Название винтажного бордо (фр.) . и…

Из темноты пальм, наполненной насекомыми, раздался резкий шуршащий звук, вторгшийся в мысли Мисти. Она повернулась на звук, и в этот момент что-то с ужасающей скоростью, но при странном отсутствии боли глубоко вонзилось в ее шею. Она издала короткий непроизвольный звук, а потом словно погрузилась в сон.

На просторном балконе президентского люкса в Версальской башне отеля «Фонтенбло» Пендергаст осторожно пригубил принесенный ему официантом чай и одобрительно кивнул. Настоящий дарджилинг первого сбора, произрастающий на одной из высокогорных плантаций Западной Бенгалии: травянистые ноты его тонкого ароматного букета узнавались безошибочно. Пендергаст проводил взглядом официанта, сделал еще глоток, потом поставил чашку рядом с чайником, откинулся на спинку мягкого шезлонга и закрыл глаза.

По бокам кресла лежали стопки папок, для обеих нашлись своеобразные пресс-папье: его «Лес-Баер 1911» и запасной его пистолет «Глок-27 Джен-4». Пендергаст внимательнейшим образом прочел документы в папках; больше они ничего не могли ему предложить.

Размышляя, он медленно сплел воедино разные нити недавних убийств и далеких самоубийств: те, что укладывались в общую картину, и (что еще интереснее) то, которое не укладывалось. Пока он думал, звуки и запахи южнофлоридского вечера постепенно сходили на нет: слабый запах океана, гул разговоров из бара и из ресторана под открытым небом где-то далеко внизу, восхитительно теплая, влажная атмосфера, которая так точно соответствовала температуре его кожи.

Наконец Пендергаст отложил в сторону умственное плетение. Он знал, что он должен делать дальше. Главное на пути к достижению цели состояло в том, чтобы в процессе наломать как можно меньше дров.

– «Когда конец концом бы дела был, – пробормотал он себе под нос, – я скоро б сделал» [34] У. Шекспир. Макбет. Акт I, сцена 7. Перевод А. Радловой. .

С этими словами он открыл глаза, выпрямился и взял чашку чая.

И в этот момент его острый слух уловил какой-то звук, слабый, но различимый – резкий, гортанный, ничуть не похожий на смех внизу и мгновенно пресекшийся.

Пендергаст замер, чашка застыла на полпути к его губам. Он ждал, но звук не повторился. Громада отеля окружала его со всех сторон, и потому он не мог точно определить, откуда донесся до него этот звук. Тем не менее Пендергаст донес чашку до рта, пригубил, на сей раз сокрушенно, зная, что к его возвращению чай станет теплым, а то и совсем холодным, потом поставил чашку, встал, взял оба пистолета и вышел.