Заученным приемом четверка рабочих развернула гроб. Они замерли на секунду, после чего одновременно сделали шаг, другой и медленным маршем двинулись со своей ношей к двери, словно участники похоронного кортежа.
Когда гроб миновал дверь, рабочие приготовились спуститься по ступеням на землю. Но как только идущие впереди сделали первый шаг, послышался такой звук, словно кто-то смял бумагу, и в прогнившей части гроба появилась вертикальная щель. Днище начало проседать в середине.
– Легче, легче! – крикнул директор. – Стойте!
Они остановились, на их лицах выступил пот. Но зловещим образом трещина продолжала с нарастающим хрустом увеличиваться посреди днища и с выходом на боковины.
– Быстро! Еще один строп посередине! – крикнул директор, и другие рабочие бросились исполнять указание.
Но было поздно: две половинки гроба разделились, и в расширяющейся щели появилось содержимое гроба – средняя часть тела.
– Закройте щель! – завопил Флэттерхед.
Но две половинки гроба словно зажили каждая своей жизнью – они разошлись, как сломанная пополам плитка шоколада. И само тело, распавшееся на две части, выскользнуло наружу в облаке сгнившего шелка и разложившейся одежды. Тело, просолившееся за десятилетие протечек, принадлежало женщине с копной каштановых волос, в черном платье и жемчугах.
Колдмун был глубоко потрясен. Его воспитали в предельном уважении к мертвым.
– Проклятье! – прокричал Фэттерхед.
Все остальные смотрели в испуганном оцепенении.
Молчание. Наконец директор пришел в себя и сказал более спокойным голосом:
– Пожалуйста, принесите саван и поместите в него останки.
Рабочие взяли похоронный мешок, лежавший на тележке, положили его параллельно телу и все вместе, подхватив останки снизу, переместили обе части в мешок, закрыли его на молнию и погрузили в машину для перевозки гробов.
– А что с гробом? – спросил один из рабочих.
– Мы перевезем его в следующую ездку, – ответил Флэттерхед. Он повернулся к Пендергасту. – Прошу прощения, сэр. Такое просто впервые… исключительные обстоятельства…
Он стоял, заламывая руки, не в силах подобрать слова.
– Я бы на вашем месте не стал переживать, – сказал Пендергаст и положил ему на плечо руку, желая его утешить. – Вряд ли какая-либо из частей миз Флейли будет на вас в обиде.
Доктор Шарлотта Фоше не любила работать в присутствии зевак, будь то местные копы или федералы. Новички часто производили непроизвольные шумы, громко дышали, некоторых даже рвало. А привычные к таким зрелищам вели себя еще хуже: пытались продемонстрировать свое безразличие, отпуская шутки и делая идиотские замечания.
Сложив руки на груди, она ждала возле каталки с предметом исследования, все еще находившимся в транспортировочном мешке. Первым вошел главный агент ФБР. Типичный федерал, под халатом свежий синий костюм, коротко подстриженные волосы с сединой, квадратная челюсть, широкие плечи. За ним шел поразительно бледный человек в черном костюме, необычайно похожий на множество владельцев и агентов компаний по предоставлению ритуальных услуг, с которыми она имела дело, вот только ни у одного из них не было таких пронзительных серебристо-голубых глаз. Эти двое явно принадлежали к высшему звену, что указывало на огромную важность дела. К высшему или нет, но в морге у них не было никаких привилегий. И никаких дружеских представлений или рукопожатий, которые в любом случае запрещены в секционной.
За этой парочкой появился молодой человек с длинными волосами, разделенными посредине на пробор; его этническую принадлежность доктор Фоше не смогла определить. К ее удовлетворению, все они выглядели неуклюже в халатах, и она обвела их недружелюбным взглядом, когда они встали в ряд.
– Джентльмены, – сказала она, после того как они представились, – правила здесь просты. – Она посмотрела на каждого по очереди. – Первое правило: никаких разговоров и вопросов, если только в этом нет абсолютной необходимости. Правило номер два: молчание. Это значит, никакого перешептывания или шуршания. Правило номер три: никаких ментоловых леденцов. Если вас начинает тошнить, пожалуйста, выходите отсюда немедленно.
Все согласно кивнули.
– Я буду громко говорить во время работы. Пожалуйста, имейте в виду, что я обращаюсь не к вам; я говорю на видеорегистратор.
Снова кивки. Они казались покладистыми, по крайней мере пока.
– Спасибо. Теперь я приступаю.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу