Стефан Анхем - Минус восемнадцать [litres]

– Пойдем, – сказала Александра и вышла в холл.

Теодор последовал за ней по лестнице и дальше через еще один холл в ее комнату, которая представляла собой двухкомнатную квартиру с собственной кухней и ванной. Александра провела его в спальню, где бо́льшую часть пространства занимала просторная кровать, вся заваленная подушками. У окна в одном углу стоял письменный стол, рядом – открытый шкаф со стереоустановкой, о которой сам Теодор мог только мечтать. Вдоль одной стены тянулся гардероб; несколько дверей были приоткрыты, свидетельствуя о том, что одежды у хозяйки в избытке.

– Ты слушал Люкке Ли? – Александра забралась на постель и села.

Теодор кивнул, хотя понятия не имел, кто это. Он подошел к висящим в рамках афишам Брюса Ли и Джеки Чана, на которых те демонстрировали боевое искусство.

– Ты этим занимаешься?

– Может быть. – Александра пожала плечами и потянулась за пультом. – Мне казалось, что ты слушаешь только дэт-метал и трэш-панк.

– Нет, я слушаю всякое-разное, и Люкки Ли просто класс. – Он сел на край кровати.

– Еще бы. Особенно последний альбом. Сейчас я только его и слушаю. – Она направила пульт на стерео. Установка осветилась, и на максимальной громкости заиграла песня Wounded Rhymes . Девушка опустошила бутылку и закрыла глаза.

Казалось, она целиком погрузилась в музыку и, похоже, знала наизусть каждую строчку. Сам Теодор толком не знал, что ему думать. Он такую музыку не слушал. Масса ударных и странное вкрапление органа. Хотя местами это звучало хорошо.

Он отпил еще немного пива и заметил, что вблизи Александра еще красивее, если вообще такое возможно. Может быть, она сама красивая из всех, кого он когда-либо видел. Ему захотелось подползти к ней и поцеловать ее, но он не решался. Не хотел рисковать – а вдруг она надуется? Или, может быть, она только этого и ждет?

– Это правда, что он закрыл тебя в старой печи?

Теодора не удивило, что она знает об этом. Это было известно всем. Но никто ни о чем не спрашивал. Может быть, потому, что все знали: Теодор не ответит, да и вообще, меньше всего ему хочется говорить о случившемся в подвале его дома. И все же он заметил, что кивнул.

– Значит, ты типа чуть не умер?

Теодор опять кивнул.

– Вау… Ну и что ты чувствовал? Я слышала, ты лежал взаперти несколько часов.

– Вначале я думал, что это кошмарный сон. Но когда понял, что на самом деле я не сплю, по-настоящему испугался. – Он встретился с ней глазами и осознал, что впервые рассказывает об этом кому-то, кроме психотерапевта. – Никогда в жизни так не боялся.

– А ты пытался выбраться?

– Да, но ничего не получилось. Меня связали, плюс там было страшно тесно. Оставалось только одно: пытаться сохранять спокойствие и не тратить кислород. Но я не сумел сделать даже это. Через какое-то время я услышал, что в доме кто-то есть. Наверное, отец вернулся домой из больницы. Я запаниковал и начал кричать. Но он меня не услышал и снова ушел, а я продолжал лежать и кричать. – Теодор замолчал и покачал головой, удивляясь самому себе, а потом допил остатки пива.

– Послушай, думаю, в твоей ситуации большинство бы запаниковало.

– Но только не ты, да?

Александра пожала плечами.

– Может быть. Одно дело – сидеть здесь и говорить. И совсем другое – во всем этом участвовать. Возможно, звучит, как бред, но… – Она заколебалась и встретилась с ним глазами. – Отчасти мне кажется, что мне бы это чуточку понравилось. Ты, наверное, не понимаешь, но это словно плыть под парусом в никуда, перестать беспокоиться и просто на все положить.

Теодор был готов расплакаться. Наконец-то его поняли. Первый раз ему больше всего на свете хотелось говорить об этом.

– Именно это я и почувствовал, как только перестал надеяться. – Слова теснили друг друга. – Словно из меня ушел весь страх. Словно я избавился от всего неприятного и просто мог лежать и наслаждаться. – Он со вздохом замолчал и покачал головой. – Я знаю, что это неправильно, но я смотрю на жизнь как на тяжелый проклятый рюкзак, который надо таскать на себе, хотя ноша с каждым шагом становится все тяжелее и тяжелее. И именно когда отец ушел, я понял, что все пропало и что я наконец могу скинуть с себя этот рюкзак.

Он замолчал. Александра ответила на его взгляд. Никто из них ничего не сказал. Тем временем Люкке Ли пела о том, что скорее умрет в чьих-то объятьях, чем одна.

И тут девушка взяла его ладони в свои и наполнила их теплом, которое разлилось по рукам и дальше по всему телу. Он физически ощущал, как учащается пульс, а к низу приливает кровь. Это произойдет сейчас? Он никогда этого не делал. Думать – думал. Почти ежедневно.