Стефан Анхем - Минус восемнадцать [litres]

– ДА…

– Это моя мама? Ты ее имеешь в виду? – спросила она и поняла, что плачет. – Это она умерла? – Только через какое-то время планшет пополз вверх к луне в правом углу, и Матильда смогла выдохнуть.

– НЕТ…

– Послушай, может быть, нам лучше закончить? – предложила Эсмаральда.

– Нет, я хочу знать. Ты слышишь, Грета. Я не собираюсь заканчивать, пока не получу ответ! – выкрикнула она.

– НЕТ…

– Кто умер? Ты понимаешь, что она хочет сказать?

– Нет, – ответила Эсмаральда. – Но я действительно считаю, что сейчас мы лучше всего закончим и попытаемся в другой раз.

– А что если это еще не случилось?

Эсмаральда пожала плечами.

– Грета, мы хотим поблагодарить тебя за сегодняшний разговор и теперь прощаемся с тобой…

– Нет, мы совсем не прощаемся, – перебила ее Матильда. – Мы не закончили. Грета, кто-то умрет? Ты это хочешь сказать?

– Матильда, нам не надо этого делать, – сказала Эсмаральда, пока указка двигалась вверх к ДА в левом углу. – Поверь, мне совсем не…

– Кто умрет? Грета, я хочу узнать, кто!

– Матильда, – попыталась Эсмаральда.

– Кто?

Указка так быстро стала двигаться по доске и по двум дугам из букв, что за ней было трудно уследить. Но Матильда без проблем фиксировала каждую букву, которая появлялась в маленьком отверстии, где на короткое время останавливалась указка. Но слово или фамилия, которое образовывали буквы, было слишком знакомым, чтобы она могла его воспринять.

РИСК…

– Входи и ради бога не снимай сапоги. – Сандра Гульстрём провела Тувессон в старый жилой дом, превращенный в шикарное элитное жилье с открытой планировкой и высокими потолками. – У меня самой есть похожие, и, если удается их надеть, потом никак не хочется снимать.

Тувессон прошла вслед за женщиной через гостиную, где стояли большие диваны и кресла, словно созданные для того, чтобы сидеть всю ночь с виски в одной руку и с сигаретой в другой.

– Какой у вас красивый дом.

– Спасибо. Мы два года делали ремонт. – Женщина покачала головой и обогнула кухонный островок. – Два проклятых года, если хочешь знать мое мнение. Знаешь, мы потратили практически все деньги. Теперь у нас есть пол с подогревом, тройные стеклопакеты и все такое. – Она намылила руки и сполоснула их в мойке. – Мой муж обычно ворчит, что мы заплатили бы вдвое дешевле, если бы построили новый дом где-нибудь в другом месте. Но тогда бы у нас не было такой атмосферы, но это ему никогда не понять.

– Да, здесь прекрасно, – сказала Тувессон. – Но мне кажется, что жить вот так, без соседей, немного одиноко.

– Ты не первая это говоришь. Но понимаешь, у меня есть лошади и соседи мне не нужны. И мой муж, конечно, хотя он большей частью в отъезде.

– Вот как, а где он сейчас?

– В Токио. Кстати, ты латтеманка или тебе подойдет старый добрый кофе из кофеварки?

– Подойдет любой. – Тувессон стала осматриваться.

– Несколько лет назад я ничего не могла пить, кроме эспрессо. И вдруг, не спрашивай почему, он мне надоел. С тех пор я пью только кофе из кофеварки. Но он должен быть свежего помола. В этом и заключается весь секрет. Те готовые пакеты, которые месяцами стоят на полке магазина, вообще не следует называть кофе.

Но не нашла ничего, что нарушало гармоничную картинку. Судя по тому, как женщина клала кофейные зерна в кофемолку и молола их, пока наливала воду в кофеварку и ставила кофейные фильтры на место, она проделывала точно такую же процедуру тысячи раз.

– Утром между девятью и одиннадцатью. Что ты делала?

– Разговаривала по телефону с моим мужем.

– Все время?

– Нет, но полтора часа точно. Знаешь, часто это единственный способ общения между нами, а поскольку он все время в разъездах, я обычно настаиваю на звонках.

Тувессон собиралась спросить, сможет ли муж подтвердить это, но тут раздались звуки маримбы – зазвонил мобильный. Она достала его, но поняла, что он по-прежнему выключен.

– Легок на помине. – Женщина показала свой мобильный. – Можно я поговорю? Он, как правило, не звонит в это время. Там у него самая ночь.

Тувессон кивнула.

– Если хочешь, можешь сама спросить у него, как долго мы говорили по телефону. Хотя уже сейчас могу сказать, что он ответит, что слишком долго, – сказала женщина со смехом.

Мужчина протянул руку, чтобы поздороваться с Лильей.

– Хокан Ханссон. Можешь быть совершенно спокойна. Я не кусаюсь.

– Извини, я думала, что кроме меня и Элисабет здесь никого нет, – сказала Лилья и пожала ему руку, одновременно пытаясь понять, может ли человек перед ней быть Дидриком Мейером.