Мэри Кларк - Пусть девушки плачут

– Мне хочется еще раз поблагодарить вас, миссис Стивенсон, за то, что вы согласились встретиться со мной сразу…

– Зовите меня Люсиндой. Меня все так зовут. Мой отец назвал меня этим именем, потому что любил играть на аккордеоне «Вальс Люсинды». Это была единственная песня, которую он знал. – И она громко расхохоталась.

– Хорошо, я буду звать вас Люсиндой. Вчера мы с вами говорили совсем недолго. Скажите, вы что-нибудь знаете о движении MeToo?

– О нем много говорят по телевизору.

– Совершенно верно. Много лет женщины, подвергавшиеся сексуальным посягательствам у себя на работе, либо продолжали молча страдать, либо уходили с работы и ничего никому не рассказывали. Они считали, что расклад не в их пользу и им никто не поверит, – и были правы.

– Значит, это случилось и с моей Полой? – спросила Люсинда, и в голосе ее прозвучала печаль.

Подошла официантка и поставила перед ними напитки. Джина заказала стейк из говяжьей вырезки весом восемь унций [37] 8 унций – ок. 227 г. , а Люсинда – стейк высшей категории весом двадцать шесть унций [38] 26 унций – ок. 737 г. . Когда официантка отошла, они продолжили разговор.

– Я почти уверена, что да. Но теперь, благодаря движению MeToo, к женщинам, обнародующим свои жалобы на сексуальные посягательства, прислушиваются, и в большинстве случаев их обвинения воспринимаются всерьез. Ни одна компания не хочет, чтобы о ней плохо говорили в СМИ, а потому многие компании предпочитают подписывать с жертвами сексуальных агрессоров конфиденциальные соглашения о неразглашении и выплате отступных, чтобы избежать шумихи и спустить дело на тормозах.

– А суммы этих отступных превышают сто тысяч долларов?

– Да, превышают.

– Тогда это все объясняет.

– Объясняет что?

Люсинда перехватила взгляд официантки, красноречиво потрясла своим опустевшим бокалом, затем снова повернулась к Джине.

– Мой сын Джордан, брат Полы, младше ее на три года, – так вот он подсел на опиоиды.

– Мне очень жаль. А теперь он… – Джина сделала паузу, – в порядке?

– Ему намного лучше. Но лечение от зависимости обходится так дорого, что мне его было не потянуть.

– А когда это произошло?

– В прошлом году.

– И вы обратились за помощью к Поле?

– Да, но не сразу. Мы с Полой по-своему любили друг друга, однако нам не всегда удавалось ладить. Она была аккуратистка, чистюля, а я совсем не такая. Ей еще не исполнилось двенадцати или тринадцати, когда она начала выговаривать мне за то, что я, мол, слишком много пью. Мы часто из-за этого ссорились. Может, мне и стоило к ней прислушаться.

– Вы ничего не говорите об отце Полы. Он жив, он с ней общался?

Люсинда сделала большой глоток виски и поставила бокал на стол.

– Он, слава богу, погиб. Два года назад свалился в овраг на своем грузовике. Как всегда, ехал пьяный и с непристегнутым ремнем. Это из-за него мы с Полой перестали разговаривать друг с другом.

– А что произошло?

– Пола всегда была чертовски башковита. Она так хорошо училась в школе, что заработала право на бесплатное обучение в Университете Небраски в Линкольне. Она была красотка и работала на университетском телевидении. На последнем курсе Пола приехала домой на Рождество, а мы с ее отцом тогда как раз уже перестали… – она сделала паузу, стараясь подобрать слова, – в общем, перестали жить как муж с женой. В тот день Ллойд вернулся домой поздно и, я уверена, пьяный в дым. Он вошел в комнату Полы и попытался затащить ее в постель. Было много крику, они подрались. Но, слава богу, ничего страшного не произошло.

– И что сделали вы?

– Ллойд сказал, что он просто перепутал комнаты.

– И вы ему поверили?

– Бывает ох как нелегко, когда два члена твоей семьи на дух не переносят друг друга и каждый из них требует, чтобы ты взяла именно его сторону.

– И что же сделала Пола?

– Наутро она уехала, вернулась в Линкольн, чтобы закончить последний курс. А мне оставила записку, в которой заявила, что больше никогда не приедет домой. И чтобы я ее не искала.

– А после этого вы с ней встречались?

– Нет, но, когда у ее брата начались проблемы с наркотиками, я попыталась ее разыскать, надеясь, что он, быть может, послушает хотя бы ее. Одна моя подруга, ездившая к родне в Дейтон, видела ее на тамошнем телевидении. На мои звонки и сообщения она не отвечала, и тогда я написала ей длинное письмо, рассказав о проблемах Джордана.

– И тогда вы наконец наладили контакт?

– И да, и нет. Не успела я оглянуться, как в мою дверь постучал наш местный адвокат и встретился со мной и Джорданом. Пола прислала этому адвокату чек на сто тысяч долларов. Эти деньги можно было использовать только на лечение Джордана в реабилитационном центре.