Хейди Перкс - Вернись ради меня

«Как хорошо, что ты рядом, Стелла!» – повторяла Бон. У ее ног стоял собранный маленький чемодан, и сестра смотрела на меня большими круглыми глазами ребенка, как будто старшей сестрой была я. Полные оптимизма, в тот день мы верили, что Бонни больше не вернется в клинику.

«А как же иначе?» – пожимаю я плечами. Я не удивилась, когда Бонни позвонила мне, а не Люку, и попросила забрать ее и отвезти домой.

«Кто мне еще поможет?» – сказала она тогда.

Жаль, что я не могу напомнить ей поговорку о крови и воде, когда речь заходит о Дэнни.

Ключи Люка позвякивают в его руке.

– Ты же знаешь, это был не тот случай, когда я не хотел быть рядом с ней.

– Знаю, – подтверждаю я, хотя мне не нравится, что зять говорит в прошедшем времени.

Люк хмурится, глядя себе под ноги и отшвыривая камушек носком ботинка.

– По-моему, она снова начала пить, – вдруг произносит он. – Конечно, я не знаю наверняка, она никогда не признается мне в этом, тем более что Бонни научилась отлично это скрывать.

– Черт. Вот черт. – Глубоко дыша, я запрокидываю голову. Я заметила сегодня в ее действиях что-то неправильное, однако не хотела даже предполагать худшее.

– Прости, Стелла, но я не мог промолчать. – Люк качает головой, и в глазах у него блестят слезы. – Я знаю, что тебе сейчас не до этого.

За все эти годы я не раз уходила от сестры с тревожным чувством, что все опять катится под откос. Когда Бонни выходила из реабилитационной клиники, в ее первые недели трезвости я постоянно была на взводе. Я всегда знала, когда она снова срывалась, выпивая стаканчик, по характерным признакам, которые легко считывались: на лице Бонни появлялось виноватое выражение, а ее пальцы вечно что-нибудь теребили из страха, что ее разоблачат. С годами, когда сестра избавилась от своей зависимости, читать знаки стало сложнее, хотя я никогда не переставала наблюдать.

В другое время я бы уделила этому больше внимания.

Вернувшись домой, я захлопываю за собой входную дверь, злясь на себя и еще больше на Бонни. Последнее, что мне сейчас нужно, – чтобы все мое внимание сосредоточилось на ней одной. Я бешусь от навязчивой мысли, что именно с такой целью Бонни это и делает. Сейчас я нужна Дэнни.

Рухнув на кровать, я окидываю взглядом фотографии в моей комнате. Снимки из прошлого смотрят на меня.

Мы с мамой на пляже – ветер развевает наши волосы над головами, и мы хохочем, глядя друг на друга.

Вот мы с папой на пристани – он присел на корточки, чтобы быть вровень со мной, и широко улыбается. У нас обоих в руках мороженое, мы сидим, прижавшись щеками друг к другу, и на носу у меня белое пятнышко от папиного рожка, которым он в шутку мазнул меня.

Почти на всех снимках папа в клетчатой кепке, той самой, которую мама подарила ему на день рожденья. Он поклялся никогда не снимать ее и, насколько помню, надевал ее каждый день. Кепка была на нем и в тот раз, когда я видела его с Айоной, и это делает его обман еще тяжелее.

Я отворачиваюсь, переведя взгляд на фотографию на каминной полке: мы с Джилл стоим, так крепко сплетя руки, будто охраняем нашу неразрывную дружбу.

Вот Бонни, Дэнни и я чинно выстроились друг рядом с другом, словно нас не связывает ничего, кроме общей крови.

А вот мы с Дэнни в домике на дереве. Я покатываюсь со смеху, видимо над какой-то маминой шуткой, а Дэнни, как всегда, сидит с бесстрастным видом и смотрит куда-то вдаль.

Я поворачиваюсь на бок, подтягивая к себе колени и обхватив их руками, и закрываю глаза, чтобы больше не видеть фотографий. Стены будто надвигаются на меня, и я чувствую, как мне трудно дышать.

И уже не в первый раз я завидую Бонни, что у нее есть то, что позволяет ей забыться.

На следующее утро я звоню папе: нужно поговорить о Дэнни.

– Это я, Стелла, – говорю я, когда трубку снимает Оливия.

– О Сте-елла, – длинно выдыхает она, словно получив удар в живот. – К нам приходила полиция, они хотели допросить твоего отца! Твой брат арестован за убийство.

– Знаю. Именно поэтому я и звоню.

– Я сказала им, что Дэвид ни в коем случае не будет с ними говорить. Он болен, у него де-мен-ци-я! – кричит Оливия, будто мне ничего не известно об этом. – Они говорят, что могут пригласить к нему врача и совершеннолетнего представителя, но не меня, – продолжает она. – Якобы это должен быть кто-то посторонний!

– Вы говорили об этом с папой? – интересуюсь я.

– Он же все путает, он как в тумане. По-моему, полицейских он разочаровал.

– Что он вам сказал?