Алекс Д - Выжившая

– Отлично, – как-то резко сникнув, отзывается Гвен. – На прошлой неделе переехала ко мне.

– Но? – проницательно подталкиваю я, уловив нотки неуверенности в голосе сестры.

– Нет, все нормально. Правда. Она милая, мы давно вместе, и она мне не мешает.

– Звучит необнадеживающе, Гвен. Может, все-таки дать шанс мужской половине человечества?

– Не начинай, а? – раздраженно стонет Гвендолен.

– Не все такие монстры, как наш отец, – напоминаю на всякий случай. Сестра бросает на меня тяжелый гневный взгляд и шумно вздыхает.

– Дело не в этом, Оли, – качнув головой, возвращается к облакам на потолке.

– А в чем?

– Мне кажется, мы обречены на одиночество, – подумав, Гвен озвучивает абсурдную и глупую версию. – Отец оказался серийным убийцей, потом мама не выдержала и сдалась. Дед был прав, и это своеобразная кара, и у нас тоже нет будущего…

– Стоп, – обрываю Гвендолен прежде, чем она начнет откровенно бредить. – Теперь я точно вижу, что проблема существует.

– Я серьезно, Оли, – подавленно вздыхает сестра.

– Гвен, наша мать не справилась, не смогла принять шокирующую правду, таков был ее выбор, но мы с тобой живы. Все твои выводы строятся на боязни отношений и недоверии к окружающему миру. Ты постоянно анализируешь свои чувства и чувства своих партнеров, ощущаешь себя недостойной счастья и радости, но, уверяю, это не так. Иногда надо просто расслабиться и получать удовольствие.

– Так себе совет, – скосив на меня глаза, ухмыляется Гвен. – Ты всем своим клиенткам предлагаешь расслабиться и получать удовольствие, пока они лежат на кушетке?

– Я не вступаю в интимные отношения с пациентками, это нарушение врачебной этики, – хмуро отвечаю, окидывая сестру укоряющим взглядом. – Так себе шутка, Гвен.

– Зануда, – фыркает она. – Хорошо, а что с тобой не так? Почему ты один?

– Жду, – задумчиво отвечаю я, передернув плечами.

– Вот и я жду, Оливер. Ту самую, особенную девушку.

– И это не Майя.

– Увы, нет, – обреченно признает Гвен.

– Когда ты скажешь ей об этом?

– Сейчас, – широко улыбнувшись, сестра вскакивает с кушетки и стремительно подходит ко мне. – Спасибо, ты всегда помогаешь мне увидеть правильное решение, – чмокнув меня в щеку, Гвен направляется к двери. – Увидимся вечером в Kanehousgarden?

– Да, в шесть, – подтверждаю кивком головы.

– Купить вина?

– Я заполнил бар, – сообщаю с улыбкой.

– Отлично, ты просто супербрат, – удовлетворенно кивает Гвен, взявшись за ручку двери, но в последний момент оборачивается. – Чуть не забыла, – несильно стукнув себя открытой ладонью по лбу, она натянуто улыбается.

– Я пришла не о Майе поговорить, – уклончиво начинает Гвен, возвращаясь к столу и усаживаясь в кресло напротив. – Утром мне случайно попалась анкета Руби Рэмси, – сестра взволнованно кусает губы, рассматривая что-то в окне за моей спиной.

– Я не занимаюсь подбором персонала, – пытаюсь пошутить, до побелевших костяшек сжимая случайно угодивший в пальцы карандаш. – И ты тоже, насколько помню.

– Ты знаешь, кто это, да? – пытливо глядя мне в лицо спрашивает сестра.

– Сложно забыть, – выдерживая ее взгляд, прямо отвечаю я. Она задумчиво молчит почти минуту и озвучивает сформировавшуюся мысль:

– Твой благотворительный фонд спонсирует Балтиморский университет и выбирает кандидатуры для трудоустройства.

– Намекаешь, что ты «не случайно» наткнулась на анкету мисс Рэмси? – сделанный вывод логично вытекает из вышесказанного.

– Утверждаю. Зачем тебе это, Оли? Хочешь помочь несчастной девушке, или здесь что-то другое? – требовательно спрашивает Гвен, продолжая прессовать меня острым взглядом.

– Другое, – невозмутимо отвечаю я. – Ты поможешь мне, не задавая вопросов?

– Что от меня требуется? – минуту спустя тихо спрашивает Гвен.

– Всего лишь сделать так, чтобы она получила работу и поселилась в Kanehousgarden.

Время спустя

У вас бывали такие дни, которые казались чернее ночи? У меня – да. Постоянно. Много лет я не замечал рассветов, не видел лиц и улыбок, не дышал полной грудью, не испытывал удовлетворения, не ощущал дыхания ветра на своем лице и тепла солнечного света на коже. Все казалось пустым, холодным, пресным, мертвым. И я сам тоже был ходячим мертвецом, виртуозно изображающим живого. Мертвецом, помешанным на чистоте, но с гниющей клоакой внутри. Мой предел был пройден, границы нарушены, замки сорваны, но я все равно чувствовал давление прутьев клетки, до абсолютной свободы мне оставались считанные шаги, которые я не мог преодолеть в одиночестве.