Валерий Пушной - Ребро беса

Опер мотнул головой и стал спускаться вниз по серому лестничному маршу, вдоль которого салатовая стена была расписана разноцветными фломастерами. Слова, фразы, рисунки и просто штриховка.

После посещения невесткой Былеева избили до потери сознания. Лицо стало как кровавая маска: ссадины, губы распухли, их стянуло засохшими трещинами. К ребрам больно прикоснуться, тело в синяках. Майка и трусы в крови. Его окатили водой, чуть расшевелили, швырнули с пола на матрац и оставили приходить в себя.

Прошло немало времени, пока он собрался с силами и стал ощущать свое тело в полной мере. Всякое движение приносило боль, Кир не мог сдержать стона. Осунулся, прежний лоск давно с него сошел. Он скрипел зубами, но все равно не собирался сдаваться.

Подельники Райки не появлялись около суток. Кир хотел пить, но, связанный, не мог добраться до графина с водой. Поднос с едой тоже был недосягаем. Яркий светильник резал глаза и раздражал. Тишина давила на уши.

Наконец, в дверной замок снаружи шумно вставили ключ. И в дверях возник Гусев. Былеев повернул голову, ловя его краем глаза. Тот был в помятой синей футболке с какими-то пятнами на груди и в бесцветных затасканных джинсах.

Этот подручный Райки был особенно жесток, он всегда норовил бить в те места на теле, где было больнее, его глаза постоянно смотрели на Кира безразлично, как на пустое место. Он ножом срезал скотч с рук Былеева, молча поднос с едой и графин с водой со стола перенес на пол, поставил возле матраца, монотонно прогудел:

— Ну, подписывать бумагу будешь или мне продолжать экзекуцию? У меня времени для этого много.

Гусев развязно опустился на стул и, растопырив колени, стал презрительно наблюдать, как Кир уселся на матраце, вытянув перед собой ноги, как торопливо размял запястья рук, как взял с подноса бутерброд, жадно стал жевать и запивать водой.

От его взгляда Киру стало тошно, он находился в крайней степени унижения. Кусок застрял в горле. Былеев поперхнулся и закашлялся. Гусев безразлично проговорил:

— Слышь, убить тебя — бесплатное удовольствие. Дело плевое. Как три пальца обмочить. Зря ваньку валяешь. Найти тебя все равно не найдут. Ты не надейся и не шути с Мамой. Послушайся ее. Иначе Мама придумает тебе такую казнь, от какой даже мертвым ты будешь вздрагивать.

Кир предполагал, что Райка давно перешагнула грань, разделяющую добро и зло, что стоит на ступени, с какой возврата нет, но за которой пустота. Уже не было той красивой, пылкой и необузданной, как необъезженная лошадь, женщины, которую он знал в своей постели. И тем не менее ему не хотелось верить, что невестка исполнит свою угрозу в отношении Артема и Тамары.

Гусев терпеливо дождался, когда Былеев проглотил последний кусок, и монотонно спросил:

— Что сказать Маме? Она интересуется — привозить нотариуса?

— Я хочу поговорить с нею. — Кир нагнулся, испытывая боль во всем теле, поставил на пол графин.

— Ты отвечай на вопрос! — повысил голос Гусев.

— У меня есть предложение, — настороженно отшатнулся Былеев.

— Ты не понял, твои предложения никого не интересуют, засунь их себе в задницу! — Он развязно поднялся с места. — Подпишешь бумагу или нет? Советую не огорчать Маму!

Былеев умолк, он понял, что невестка ничего не собирается обсуждать с ним, она уже все решила. И давить на него будет, пока не додавит. Посмотрел в лицо Гусеву — и по нему определил, что именно сейчас должно произойти, подался назад и загородился от подельника Райки руками.

Тот лениво потянулся, раскачиваясь, и ударил так сильно, что боль парализовала Былеева. Он раскрывал рот, пытаясь втянуть в себя воздух, но судорога сковала тело и сдавила глотку. Глаза вылезали из орбит. Кир съежился и завалился боком на матрац, медленно съезжая на пол. Наконец воздух со свистом прорвался в легкие. Былеев жадно и глубоко втянул его в себя, закашлялся, содрогаясь и хрипя.

Гусев заломил ему руки за спину, замотал скотчем. Придвинул ближе стул, рывком поднял и толкнул Кира на сиденье. Былеев, ссутулившись, ждал, что будет дальше.

Но дальше ничего не произошло. Гусев исчез на сутки. Через сутки снова появился, покормил и, с заклеенными глазами, вывел Кира на улицу. Обессиленный, тот жадно хватал свежий ночной воздух. Пытался по звукам определить, где находится, но все было тщетно.

Так повторялось несколько раз. Гусев появлялся через сутки и затем вновь пропадал на такое же время. Кир, оставаясь один, пробовал освободиться от пут, но не мог.