Валерий Пушной - Ребро беса

— Ты меня не знаешь, — Артем сморщился и завозился на сиденье.

— Да знаю я тебя, очень хорошо знаю! — Райка крепко сжала пальцами руль. — Потому и предупреждаю, чтобы не остались мы без гроша! Чует мое сердце, она хочет проглотить все. И не боится, что подавится. Я бы на твоем месте встретилась с Корозовым и понюхала, что к чему?

Артем нагнул голову, его мозги все еще тупо ворочались во вчерашнем хмелю:

— Что я ему скажу? — пробубнил он.

— Нет, вы только посмотрите на него! — Райка недовольно сбросила руку с руля и тряхнула Артема за плечо. — И как я за такого дурака замуж вышла? Господи, где были мои глаза, и куда ты смотрел, господи! — воскликнула она. — Нашла ведь Тамарка, что сказать Глебу. Баба умнее тебя оказалась! Черепок у тебя для чего, чтобы на него шапку напяливать или хоть иногда мозгами ворочать? Найди и ты предлог. Или ты не хочешь узнать, что они затевают?

— Врага надо знать в лицо, — соглашаясь, промычал озабоченно Артем. — Причину бы только выдумать для встречи, — пожевал губами. — Хотя, впрочем, знаю. Есть. Можно попробовать.

Поднял лицо, как будто почувствовал просветление в голове:

— Я нагрубил ему, когда застал у Тамарки. А теперь попрошу извинения.

Он откинул голову на подголовник и с явным облегчением растянул губы, изображая улыбку:

— А там сориентируюсь по обстоятельствам.

— Ну вот, предлог есть, — сказала Райка удовлетворенно и пальцами погладила руль. — Все-таки твоя голова кое на что еще годится.

Лишь на другой день Артему удалось связаться с Корозовым и договориться о встрече в кафе «Ветер».

Глеб не отказал сыну Кира, так как после завтрака с Тамарой сам не прочь был прощупать Артема, чтобы понять, от него ли исходит опасность для женщины. Она, правда, не называла его имени, но Корозову показалось, что он догадался, кого она могла подразумевать.

Подъехал к кафе ровно в намеченное время. Название било по глазам яркими красками. Летящий шрифт — как несущийся ветер в поле, наклоняющий деревья и кусты. Высокий фундамент. Ступени с поручнями. Красиво оформленные двери, большие окна. Сквозь стекла видны столы и потолочные светильники.

Два охранника быстро обследовали небольшой зал с бледно-зелеными стенами и постерами на них. В зале несколько столов, по их сторонам — мягкие диванчики болотного цвета. Посетителей — четыре человека, все за разными столами. Четвертым из них за дальним столом был сын Кира. В сиреневой отглаженной рубахе с коротким рукавом, с двумя расстегнутыми пуговицами у ворота. Из кармана торчала какая-то бумажка. Волосы — прилизаны. Лицо гладко выбрито.

Глеб вошел внутрь. Артема увидал сразу. Тот махнул рукой. Охранники встали у дверей, один изнутри, второй снаружи. От двери зал хорошо просматривался, охранник хватко наблюдал за всеми. Посетители спокойно уплетали свою еду. Артем поднялся, сделал нерешительный шаг навстречу Корозову и протянул руку. Глеб помедлил и подал свою. Сын Кира сморщился:

— Я был свиньей, Глеб! Признаю. Попросил о встрече, чтобы реабилитировать себя. Идиотский срыв, хмель, исчезновение отца. Все в кучу. Хотя с отцом мы не очень ладили последнее время, знаешь, это вечная история отцов и детей. Но вот когда произошло это дикое похищение, я начал понимать, как все было глупо и ненужно. Недостойно.

Корозов отметил, что Артем сказал правду о плохих отношениях с отцом. Умолчал лишь о причине, но это его личное дело. Они сели друг против друга. Подошел официант, положил перед каждым меню. Артем взял свое, раскрыл. Глеб, не заглядывая в меню, отодвинул его влево от себя по столешнице, повернулся к официанту:

— Принеси нам самые вкусные блюда, какие готовятся в кафе, чтобы мы наелись.

— Водка, коньяк, вино? — улыбнулся парень и уточнил.

— Нет, нет, нет! — отказался Артем. — Не хочу больше. Хватит, опух уже.

Корозов заказал сок. Проводил официанта взглядом. Спина у того под тканью белой рубахи была с сильно выпирающими лопатками. Чуть покачивалась из стороны в сторону. Плечи узкие, покатые. А затылок острый с короткими волосами.

Глеб спросил Артема:

— Значит, у тебя поменялось отношение к отцу?

Артем задумчиво прикусил губу. Механически продолжая перелистывать меню, смотреть в него и не видеть, что там написано, отозвался не очень уверенно:

— Сложно дать ответ. Но скорее нет. Человек все равно остается самим собой. У него могут быть слабости и временные отступления, но, по большому счету, каким он родился, таким останется до самой смерти. Отношения с отцом у меня всегда были трудными. Он хотел во мне видеть сильного и волевого человека. А я бываю разным, но чаще не таким, как хотел он.