Валерий Пушной - Ребро беса

Глеб, впрочем, тоже не был заинтересован, чтобы она фыркнула и скрылась за дверью. Ему надо было развязать ее язык, а это за минуту не делается, для этого следовало утопить Райку в ее же эмоциях, чтобы она начала выбрасывать из себя слова, как вулкан извергает лаву. Чтобы потеряла контроль над собой и открыла себя полностью. Нет, выпускать ее сейчас было нельзя, тем более что она сама явилась к нему. И Корозов с места пошел в карьер, как говорится, ударил наотмашь.

— Женщин — нет, — хлестнул его упругий голос. — Но ведь ты не женщина! Ты вампир!

Райка на миг замерла, обернулась, продолжительно посмотрела Глебу в глаза:

— Что бы это значило?

— Отбрось церемонии, ведь ты не за этим пришла! — Глеб опять показал ей на стул.

— А ты знаешь зачем? — Райка опустилась на него, бросив папку на стол.

Корозов придвинул к себе кресло, сдавил пальцами подлокотники и аккуратно опустился на сиденье, положил на столешницу руки.

— Догадываюсь, — усмехнулся и, рискуя, обрушил на нее: — Ты знаешь, что Семеныч жив, знаешь, где он, и знаешь, что я об этом знаю!

Райка ответила не сразу. Ловила движения губ Глеба, чтобы выбрать момент для нанесения своего удара. Однако с этим не спешила — успеется еще, а пока решила выудить, что именно известно Корозову. Качнула головой:

— Странные вещи ты говоришь.

— Не думаю, что для тебя они странные. — Глеб считывал с ее лица мысли и не собирался говорить ей больше того, что сказал. — Не надо ломать комедию. Пора заканчивать игру. Если ты пришла с каким-то предложением — слушаю.

Райка видела, что разговор в такой плоскости заходит в тупик, ведь она не собиралась играть по правилам Корозова и раскрываться перед ним. Она всегда была самостоятельным игроком, сама устанавливала правила и заставляла других играть по ним. А потому тупик сейчас ее устраивал больше. Ночью с этим тупиком будет покончено. Настрой Глеба быстро подойти к развязке настораживал ее, хотя внутренне она тоже желала этого. Только каждый развязку представлял по-своему.

— Даже если предположить, что все, что ты сказал о Кире, является истиной, эта истина требует доказательства! — ответила, поглаживая перед собой одной рукой другую.

Корозова злило, что не мог найти нужных слов и вызвать ее на откровенность. Ничего не оставалось, кроме как твердо произнести:

— Они у меня есть!

— Я готова заключить с тобой соглашение! — тут же решительно заявила Райка.

— О чем? — подался вперед Глеб и подумал: вот оно, зацепил наконец.

— О совместном бизнесе, — уточнила Райка. — Наследство Кира по завещанию отойдет ко мне, но ведь я не бизнесмен, я в этом ничего не понимаю. Мы с тобой могли бы образовать тандем, чтобы управлять всем этим.

Глеб прищурился, не этого он ждал, не такие слова хотел услышать.

— О каком наследстве ты говоришь? Не смеши людей! Какое завещание? Ерунда на постном масле!

Райка раскрыла папку, достала ксерокопию завещания, положила перед Корозовым. Тот не стал читать, отодвинул:

— Я тебе таких бумажек напечатаю добрую дюжину!

— Копия сделана вот с этого оригинала, — Райка достала из папки первый экземпляр, поднялась со стула, подошла близко к Глебу и из своих рук показала: — Так что не сомневайся, читай.

Убрала оригинал и снова подвинула ему ксерокопию:

— Кира больше нет и никогда не будет! Есть я! Разговаривать нужно со мной! Мое предложение ты слышал. Советую не быть глупым быком и согласиться!

Райка снова села на стул.

Лицо Глеба стало жестким, губы сжались. Райка диктовала ему, это уже не лезло ни в какие рамки. Он начинал наливаться негодованием. Надо было чем-то огорошить ее, так чтобы у нее скулы свело. Но чем? У него ничего не было, совсем ничего. Но Глеб не намерен был сдаваться. Ни в коем случае. И неожиданно для себя выпалил:

— Выброси в мусорное ведро эти бумажки! У меня в сейфе лежит настоящее завещание Семеныча на его жену Тамару! Два месяца назад он попросил сохранить!

Мгновенно в кабинете наступила тишина. Для Райки слова Глеба были как гром среди ясного неба. Но и Корозов от собственных слов ошалел. Он даже не мог сразу сообразить, как у него могла вырваться подобная нелепость. Райку слова Глеба привели в смятение. Она хотела расхохотаться над его утверждением, но напряжение было настолько велико, что оно сковало все ее мускулы и волю. Глаза ее вылезли из орбит, лицо стало страшным и диким, отчаянье ударило в мозг. Не было никаких мыслей, только одно неимоверное желание задушить Корозова заполыхало, как пожар в голове. И какая-то неведомая сила подняла ее с места и кинула к Глебу. Райка приблизила свое лицо к нему: