Арнольд Беннет - Отель «Гранд Вавилон»

— Приступим сразу же к делу, — сказал князь Эуген. — Не желаете ли присесть, мистер Леви?

— Благодарю вас, ваше королевское высочество.

— Итак, об этом займе, о котором мы уже практически договорились, о миллионе, так ведь, по-моему? — непринужденно начал князь Эуген.

— Миллион, — неохотно согласился Леви, играя своей гигантской часовой цепочкой.

— Теперь все в порядке. Вот бумаги, и я хотел бы сейчас же закончить дело.

— Да, ваше высочество, но…

— Что «но»? Вы несколько месяцев назад выразили горячее удовлетворение гарантиями, но, несмотря на это, я вполне готов признать, что гарантии эти не совсем обычные. Вы также согласились с размерами вашего интереса. Далеко не всякий, мистер Леви, может ссудить миллион из пяти с половиной процентов. И в течение десяти лет вся сумма будет вам выплачена. Я… гм… уверен, что информировал вас о том, что состояние принцессы Анны, которая собирается принять предложенную мной руку, исчисляется приблизительно в шестьдесят миллионов марок, что составляет свыше двух миллионов фунтов в ваших английских деньгах…

Князь Эуген остановился. Ему бы прежде и почудиться не мог столь доверительный разговор с финансистом, но он чувствовал, что обстоятельства вынуждают его к этому.

— Видите ли, ваше королевское высочество, все вроде бы так, — начал мистер Самсон Леви в своей простецкой манере. — Все вроде бы так. Я сказал, что могу подержать эту толику денег в наличии до конца июня и мы с вами встретимся здесь до истечения этой даты. Но от вашего высочества не было никаких известий, а адреса вашего высочества я не знал, хотя мои германские агенты и провели обстоятельное расследование, я и решил, что вы заключили соглашение с кем-то другим, — деньги в эти последние несколько месяцев были очень дешевы.

— Я, к несчастью, был вынужден задержаться в Остенде, — сказал князь Эуген со всей надменностью, на какую был способен, — по… гм… по важным делам. Я не заключал никакого другого соглашения, и мне все еще нужен миллион. Если вы будете столь добры и выплатите его моим лондонским банкирам…

— Я очень извиняюсь, — сказал мистер Самсон Леви с ужасающей любезностью, которая изумила его самого, — но мой синдикат в данное время ссудил деньги кое-кому другому. Это в Южной Америке — мне не следует говорить вашему высочеству, что мы дали ссуду чилийскому правительству.

— К черту чилийское правительство, мистер Леви, — воскликнул князь и побледнел. — Я должен получить этот миллион. У нас был договор.

— Был договор, я признаю, — сказал мистер Самсон Леви. — Но ваше высочество расторгли договор.

Наступила долгая пауза.

— Итак, вы хотите сказать, — начал князь с напряженным спокойствием, — что не намерены предоставить мне этот миллион.

— Я не могу предоставлять миллион вашему высочеству по два раза в год.

Князь досадливо отмахнулся.

— Мистер Леви, — сказал он, — если вы завтра не предоставите мне деньги, вы разрушите одну из старейших царствующих фамилий и, между прочим, измените карту Европы. Вы не держите обещаний, а я полагался на вас.

— Извините меня, ваше высочество, — сказал маленький Леви, вырастая от негодования и обиды, — но я не из тех, кто не сдерживает обещаний. Я вынужден повторить, что деньги не находятся более в моем распоряжении, и пожелать вашему высочеству доброго утра.

И мистер Самсон Леви с неуклюжим агрессивным поклоном покинул комнату для аудиенций.

— Эриберт, — сказал князь Эуген немного позже, — вы были правы… Мне осталось только одно убежище…

— Вы ведь не имеете в виду… — Эриберт остановился ошарашенный.

— Да, именно это, — быстро сказал Эуген. — Я хочу обставить все так, чтобы это выглядело как несчастный случай.

Вечером того же дня, когда произошла роковая беседа князя Эугена с мистером Самсоном Леви, Теодор Рэксоул бесцельно и беспокойно прогуливался по вестибюлю и смежным с ним коридорам «Гранд Вавилона». Он вернулся из Остенде всего лишь день или два назад и изо всех сил пытался забыть дела, которыми был там занят, считая их — и справедливо считая — делами прошедшими. Но обнаружил, что сделать это он не в состоянии.

Напрасно он пытался убедить себя, что все это дела, в которые не следует вмешиваться. Если его опыт человека, влияющего на биржевую конъюнктуру изобретателя гигантских деловых комбинаций в Нью-Йорке, и научил его чему-нибудь, то он подсказывал ему именно это: в эти дела не следует вмешиваться. Но он до сих пор чувствовал, что не может смириться с такой позицией. Присутствие в его отеле князей возбуждало бойцовские инстинкты этого человека, который ни разу не терпел поражения в течение всей его карьеры. Он встал на их сторону, и если Позенские князья не собирались продолжать свою битву, то Рэксоул, несмотря на это, хотел продолжать ее вместо них.