Джиллиан Макаллистер - Все, что вы скажете [litres]

Шея затекла, и рука пульсирует. Сны исчезают из моей памяти, и я как будто отделяю реальное от воображения. Конечно, Сэдика и Имрана не было здесь, в моем доме. Но остальное – реальность.

Рубен вытирает насухо свою любимую кружку с надписью «Верь мне, я социальный работник». Это подарок родителей на его выпускной. В тот день я тоже была там, когда его объявили магистром политических и экономических наук. Считаю, что он по-настоящему повзрослел именно тогда. Повзрослел, когда преодолел все сложности обучения, справился с огромным количеством заданий и в конце концов нашел работу – настоящую, важную работу. За те два года магистратуры он даже каким-то образом стал выше и мускулистее. И вести себя стал по-другому. Я была очарована этими переменами. Переходом, который мне никогда не совершить.

И сейчас он продолжает меняться. Никогда не останавливается в своих целях. Против всех правил приводит домой трудных подростков, с которыми работает, и они остаются ночевать в гостевой комнате. С одним из мальчишек, Оззи, как-то отправился на поезде до Бристоля. Он хотел поддержать его и убедить, что тот снова может ездить на поезде после пережитой там поножовщины. И это не его обязанности. Еще эта работа с депутатом. Если бы он только знал… Если бы вообще кто-то узнал, то все точно прекратилось бы.

Внезапно рядом с ним становится невыносимо. Не могу вынести его доброту. Невозможно жить с тем, кто никогда не испытывает зависти или приступов жадности, кто никогда не принимает поспешных решений. Он не склонен к эгоизму, материализму или скупости.

– Нет, я спала внизу. Пересматривала «Крестного отца», – добавила я, хотя это и неправда.

Не знаю, зачем вообще это сказала. Может, хотела обсудить переход Майкла Корлеоне от добра ко злу. Я все время ищу способ обсудить мое преступление, не говоря о нем прямо. Обсудить не обсуждая. Как будто я могу все рассказать Рубену, не рассказывая.

– Я думал, мы посмотрим вторую часть сегодня, – говорит Рубен. – В любом случае, номер пятьдесят три в списке. «Крестный отец 2». – Он заканчивает вытирать чашку и аккуратно ставит ее в шкаф, затем поворачивается ко мне. Я никогда раньше не спала на диване и так давно не спала не рядом с ним.

– Мне пока хватит мафии, – отвечаю как-то слишком резко.

– Тогда что следующее – номер пятьдесят девять? – спрашивает он, проведя пальцем вниз по списку.

– Я не хочу ничего смотреть.

Наблюдаю за ним и думаю: «Почему ты не можешь быть таким же плохим, как я?»

– В последнее время с тобой происходит что-то странное, – замечает Рубен. Его голос мягкий и вкрадчивый, хотя сам он напряжен. – И ты не хочешь ничего делать.

Я молчу, глядя на него.

– Точнее, – продолжает он, – не то, что ты ничего не хочешь делать. А будто не хочешь ничего делать вместе со мной.

– Я… Да я просто…

– Ты раньше никогда не была такой грустной, – говорит он мне.

Слезы наполняют мои глаза, и я утыкаюсь в телефон. Открываю «Фейсбук», закрываю его. Открываю «Инстаграм», считаю лайки.

Он прав. Раньше я была беспечной и слишком счастливой; игнорировала свои проблемы, отдавая приоритет заказам одежды из интернет-магазинов и наличию достаточного количества чая, отсутствию проблем в постели и поддержанию хорошего настроения.

– А сейчас ты все время печальная, – добавляет он.

– Вовсе нет, – тихо отрицаю я, желая, чтобы он замолчал, и в то же время борясь с порывом все ему рассказать.

– Правда, ты уже очень давно в плохом настроении, – говорит он и с раздражением закрывает шкаф.

Меня восхищает его терпение.

– Перестань сходить с ума, – мне больно его обижать, но это необходимо. Он должен думать, что виноват он сам, а не я.

– Я не схожу с ума. У тебя что-то случилось? – У него твердый взгляд и мягкий голос. – Тебя кто-то расстроил?

Я почти смеюсь. Он настолько уверен в себе, что никогда не предположит, что расстроить меня мог именно он, что мое плохое настроение связано с ним. Есть некоторая красота в такой логике.

Он видит мою нерешительность и снова спрашивает:

– Что произошло?

Смотрит на меня ласково. Он уверен, что у меня что-то случилось. Он даже не предполагает, что это я сама смогла что-то наделать. Он так уверен в моей невиновности. Но мне почему-то кажется, что он считает, что я существую только благодаря его любви ко мне. Что если он исчезнет, я могу исчезнуть тоже.

– Я в порядке. И ты так странно вел себя из-за пальто.

– Из-за подарка, который ты потеряла, – говорит он. – Из-за небрежности.