Лорен Норт - Идеальный сын [litres]

Марк, в нашем доме кто-то был.

В памяти проносятся образы. Вижу, как в подъезде дома в Маннингтри прячется тот безлицый мужик. Вот я бегу по скользким булыжникам. Он за мной гнался, точно гнался. Слышу грубый голос на автоответчике, угрожающий этот тон, чувствую, как я тогда сжалась в углу в твоём тёмном холодном кабинете. За несколько недель стало уже не так страшно, но теперь меня снова охватывает ужас, вонзается мне когтями прямо в живот.

Тесси, хватит тебе. Всё будет хорошо.

Задерживаю дыхание, прислушиваюсь: вдруг услышу треск, шум, что угодно, что не похоже на обычные стоны нашего дома.

– Тесс? – Голос Шелли разрезает тишину. – Что такое?

– Кто-то у нас был.

– То есть?

– Пока нас не было, кто-то был дома. Кухонную дверь я закрывала, а она открыта.

Произношу это вслух и сама думаю: глупо звучит. Но дело не только в двери, я чувствую. Что-то будто витает в воздухе, покой дома потревожили, не могу описать это ощущение. А ещё какой-то аромат витает, еле заметный.

– Хорошо, давай-ка пройдёмся по дому, – командует Шелли, подталкивая меня за руку, – трогать ничего не будем, просто посмотрим, не пропало ли чего.

– А в полицию не надо позвонить?

– Спросят, пропало ли что-нибудь. Давай сначала быстро проверим.

– Да, давай, – киваю я, пытаясь справиться с приступом страха.

Вместе идём по первому этажу, смотрим, что пропало. Я же пытаюсь понять, помимо прочего, всё ли на своих местах. Это я не поправила подушку и она так и осталась лежать на диване? Я не задвинула стул в столовой?

Доходим до верха лестницы, поворачиваем к лестничной площадке, и только тогда сомнений у меня не остаётся: твой кабинет открыт настежь. Из него по всему второму этажу разносится сквозняк. Через открытую дверь видно окно, а из него – сад и домик Джейми на дереве. Нет, эту дверь я закрываю всегда.

– Вот эту дверь я точно так не оставляла, – шепчу я. – Тут батарея сломалась. Я её закрываю, а то весь второй этаж промерзает.

Сердце колотится в груди, хочется просто убежать и дожидаться приезда полиции. Но Шелли тащит меня вперёд.

В комнате ничего не поменялось. У двери к стене аккуратно складированы коробки, на первой – телефон. На полках всё так же ничего. Словно вьюга в миниатюре, по комнате кружится пыль.

– Украли что-нибудь? – спрашивает Шелли.

– Не… не думаю. – Не отвожу взгляда с коробок. Что-то с ними не так. Как и последний раз, когда я была в этой комнате, они всё так же прислонены к стене. Что-то поменялось. И вдруг понимаю: нет подписей. Где написанное твоим витиеватым почерком « Кабинет Марка»?

– Коробки, – вскрикиваю я. – Их двигали.

– Уверена?

– Да.

– Ясно. Разбери их, посмотри, что пропало. Пойду позвоню клиенту, скажу, что опаздываю, а потом мы вместе с тобой вызовем полицию.

Киваю, встаю на колени.

Тяну за картонку первой коробки и понимаю: бессмысленная затея. Как мне понять, что что-то пропало, если я даже не знаю, что там вообще было?

В коробке куча бумаг, учебников по программированию. Полный бардак. Всё вперемешку, будто это мусорка, но, может быть, ты специально так всё оставил. Прямо на самом верху, на самом видном месте, будто дожидаясь, что найдут, – блестящая жёлтая папка. На ней голубым выведено: «Полис страхования жизни».

В ушах звенят слова Йена: «Я знаю, тебе положено пособие по смерти, был и полис страхования жизни. Он это всё указал, когда вы составляли завещания».

Пячусь назад, закрываю дверь. Тяжело дышу. Хоть бы я не открывала эту коробку. Тебя не вернуть, Марк, я знаю, но с полисом этот факт окончательный. Не готова я, не готова.

На меня наступают стены коридора. Воздух застревает в горле, дышу часто, будто задыхаясь. Голова идёт кругом. Нельзя терять контроль. Нельзя. Бегу вниз искать Шелли. Но дома её нет. Она на крыльце у боковой двери.

Она стоит ко мне спиной, говорит по телефону. Я вот уже готова отойти, дать ей договорить, но тут она вдруг заявляет резко, свистящим шёпотом:

– И что у тебя в голове было? Специально, что ли, всё пытаешься испортить? Ну если так, то отлично получается.

Никогда не слышала, чтобы она так с кем-то разговаривала. Тон резкий, каждое слово отчеканивает.

С кем она говорит? Вряд ли с клиентом.

– Чтобы к ней больше не подходил, понял?… Всё, не могу сейчас говорить.

Шелли отключается, а я отхожу назад от двери. Спотыкаюсь о пакет, из которого падает и катится по кафелю яблоко.

– Пропало что-нибудь? – спрашивает Шелли, когда я наклоняюсь поднять. В её голосе ещё звучат нотки злости, и я резко оборачиваюсь: мне и стыдно, что подслушала, и любопытно. Мраморная кожа Шелли слегка порозовела.