Олег Рой - Охота на охотника

– Не выдумывай, – строго приказала она и улыбнулась, вздохнув. – Работы много. Понимаешь, ребенок?

– Расскажи, – потребовал «ребенок».

– Май, ну ты чего, вчера родилась, что ли?

– Да ладно, ладно, – привычно вздохнула та, опять ныряя под одеяло. – Тайна следствия и все такое. Но я же никому! Я могу быть твоим Ватсоном…

Делить книги на «детские» и «не детские» у них в семье было как-то не принято. Апулея с Бокаччо на виду, конечно, не держали, но в остальном полагали, что проблема этого самого «деления» сильно раздута. Что за беда, в самом-то деле? Покажется ребенку скучно – ребенок и читать не станет, а покажется непонятно – значит, надо объяснить, и желательно более-менее честно. Трудно, но кто сказал, что растить нового человека должно быть легко?

Конан-Дойля – не всего пока, а канонические сборники – Майка прочла не так давно, заявив в итоге, что Холмс «умный, но дурак, на Карлсона похож, тоже себя самым-самым считает, а сам Ватсона вечно шпыняет, так нечестно».

Арина вспомнила, как совсем недавно в «Ватсоны» напрашивался Денис, и улыбнулась. Пожалуй, они с Майкой вполне могли бы найти общий язык… Может, и вправду – познакомить их?

Смешная Майка. От горшка два вершка, а туда же – в Ватсоны ее возьми! Умна-то девчонка не по годам, но все же рановато. Тем более, что Ватсон, кажется, у Арины уже есть. Самый лучший в мире… тьфу, вот привязался этот Карлсон! Самый лучший в мире Ватсон на мотоцикле, вот.

– Спи, ребенок, – распорядилась она. – Мне еще поработать нужно.

Из-под одеяла высунулся блестящий глаз и послышался уже совсем сонный голос:

– А твоя работа на паззлы похожа?

Паззлы Майка уважала почти так же, как книжки, причем все, что меньше тысячи элементов, считала «баловством для детсадовцев». Глаз у нее был острый, и картинки собирались на удивление быстро.

– Очень, – честно ответила Арина.

– А как же… – донеслось из-под одеяла. – Как же… Тебе же кусочки самой искать приходится, да? Трудно… У меня вчера Таймыр несколько штук утащил, я прям измучилась. Должно быть так, а оно никак. Картинка же не может быть с дыркой посередине…

Таймыром именовался дымчато-серый сибирский кот великанских размеров и еще более великанского самомнения, искренне убежденный, что все окружающее, включая людей, существует для его таймырова удовольствия. Недособранные паззлы от него старательно прикрывали, но он время от времени ухитрялся утащить несколько кусочков. Вскоре, впрочем, возвращал: приносил в зубах, клал возле Майки и муркал – на, мол, не расстраивайся, мне вовсе не нужна твоя игрушка, и вообще: вкусным не пахнет и даже не шуршит, какой интерес с такой играть, бессмысленная она.

Бессмысленно, повторяла про себя Арина, умиленно глядя на уютно сопящую Майку.

Да, это казалось совершенно бессмысленным. Но она не могла отделаться от ощущения, что дело об убийстве стриптизера – не просто один из эпизодов ее следовательской жизни, не просто очередная загадка, которую требуется решить. Нет, совсем не просто. И не очередная. Это часть другой головоломки.

И – нет, неправа Майка: работа следователя – это не сборка паззла. Картинка даже с отсутствующими элементами, даже «с дыркой посередине» остается сама собой, а тут… Ей вспомнился брелок, который она когда-то цепляла к школьному ранцу – маленький футбольный мячик. Стоило выдернуть из мячика один-единственный – но ключевой – элемент, и вся конструкция рассыпалась в черно-белую кучку вот уж действительно бессмысленных пластмассовых загогулин. Их можно было снова собрать воедино – причем как минимум половина загогулин без особых проблем размещалась «не там» или «не так», и даже мячик получался как будто правильный – вот только ключевой элемент никак не желал вставать на место, а вся конструкция, едва отпустишь, опять рассыпалась… Да, вот это и есть работа следователя – с поправкой на то, что детальки еще и отыскать нужно. А без ключевой и вовсе ничего не соберешь…

И почему-то ей теперь все время кажется, что убийство стриптизера – как раз такая вот часть общей головоломки. Ключевая… или… каталитическая?

Потому что, быть может, это не часть общей картины? Быть может, катализатор, без которого нужная реакция не идет, хоть плачь? Сам же катализатор как бы и ни при чем… Или перед ней не катализатор – путеводная нить? Невидимая, но явственно ощутимая…

Так собака чувствует неуловимую для людей, но очевидную для самой ищейки струйку запаха, который ведет к желанной цели. Арина чувствовала его – этот «запах». Не носом чуяла, не глазами видела – а словно какая-то струнка где-то внутри позванивала тоненько: з-здес-сь, з-здес-сь, з-здес-сь…