Александр Пелевин - Покров-17

— Вы знаете, как победить боль. Старик знает, как победить страх. А смерть? Кто знает, как победить смерть?

Капитан остановился, заглянул мне в глаза, улыбнулся краем губ и ответил:

— Вы.

Я уснул в пустом кабинете на втором этаже отделения — свалился без сил на диван и тут же вырубился.

Снилась опять Москва, пустая редакция, и я засиделся над правками к тексту до трех часов ночи.

Окончив работу, я складываю бумаги в ящик, встаю из-за стола и иду к лифту. Но, проходя мимо кабинета Пискарева, слышу из-за двери ровное гудение телевизора. Наверное, он забыл выключить.

Открываю дверь. В темном кабинете — никого. Плотно задернуты красные шторы. Гудит телевизор, и на экране его разноцветной паутиной горит таблица настройки.

Я подхожу к телевизору, чтобы щелкнуть выключателем, и экран вдруг погружается в темноту, из нее вырастает белая полоса, а по ней катится маленький шарик. Подпрыгивает и падает в черную бездну.

И опять эта бледная нечеловеческая голова с наростом на макушке, приглушенные фанфары и голос:

— Телекомпания «ВИД» представляет.

И на экране — хмурая, дождливая Москва. Идут худые солдаты-срочники в шинелях и зеленых касках, на них висят мешками бронежилеты, в руках металлические щиты.

Темный зал Дома Советов. Усталые люди в мятых пиджаках зажигают свечи, рассматривают документы фонариками, с ними какие-то мужики в камуфляже и с автоматами.

Октябрьская площадь, забитая пестрой толпой с красными флагами, и снова худые солдаты с железными щитами, и вот красные флаги и железные щиты идут друг на друга. Бьются каски, грохочут дубинки. Люди бегут. Люди падают и кричат. Снова бегут. Снова грохочут дубинки.

Выстрелы.

Хрясь! — лихо врезается в стеклянные двери московской мэрии военный грузовик.

И снова выстрелы.

И высится над Москвой неприступной башней телецентр «Останкино».

Я выключаю телевизор. Но выстрелы не прекращаются.

Что-то гудит и шумит за окном, гудят моторы, и я понимаю, что где-то уже слышал этот звук.

Отдергиваю красные шторы и вижу, что по улице едут танки.

И просыпаюсь от невыносимого зуда: ужасно чешется правая пятка.

Недовольно встаю, потягиваюсь к пятке, чешу ее и понимаю: с ногой что-то не то. Она не должна так выглядеть.

Большой палец правой ноги сильно раздулся в размерах, а остальные срослись вместе.

Моя ступня превращается в копыто.

26 сентября 1993 года

Закрытое административно-территориальное образование «Покров-17», Калужская область

Утром мы скудно позавтракали рисом с тушенкой. Полковник был хмур и немногословен: то ли он всё не мог смириться с необходимостью доверять Капитану, толи тоже увидел ночью, что происходит с его телом. Спрашивать я не стал. Забавно, что сам Капитан даже не притронулся к еде. Может, он вообще не испытывает потребность в пище, а питается исключительно цитатами Алистера Кроули?

За главного Каменев оставил Серегу. В десять утра мы втроем — я, полковник и Капитан — сели в старый милицейский уазик и выехали с площади. На всякий случай захватили три автомата, кинули их на заднее сиденье.

С самого утра моросил легкий дождь, в воздухе пахло сыростью, в небе повисла унылая серая хмарь. Редкие прохожие — какая-то бабка в потасканном ватнике и сорокалетний мужик, похожий на наркомана, — при виде нашей машины предпочли скрыться в ближайшие заросли. Капитан попросил включить радио. Передавали «Черные крылья» Наутилуса.

Я молчал и смотрел в окно. Однообразные серые панельки с выбитыми окнами и заколоченными подъездами. Заросшие скверы. Автобусная остановка, где никто никого не ждет. Проржавевшие качели на детской площадке. Пустые магазины с разбитыми витринами, убитые временем вывески — «Электротехника», «Книги», «Продукты». Недостроенный ДК Энергетиков. Ресторан «Русалочка», в котором рухнула крыша. Кинотеатр «Звезда», которого даже не видно из-за разросшихся деревьев.

После музыки по радио стали передавать новости. Здание Белого дома по-прежнему блокировано, ночью людей в нем подняли по тревоге, раздавали противогазы. Руцкой выступил с требованием отменить указ о роспуске Верховного совета, немедленно отправить в отставку Ельцина, провести зимой и весной следующего года выборы президента и парламента. Призвал граждан к всероссийской политической стачке на следующий день.

Я вспоминал сон с танками и стрельбой. Тревожился.

Мы миновали центр города, пересекли главный проспект — конечно же, имени Ленина — и въехали в район, который уже частично контролируют боевики «Прорыва». По крайней мере, как пояснили Каменев и Капитан, здесь регулярно случались засады и перестрелки.