Александр Пелевин - Покров-17

Селиванов думал об этом и о том, что говорил лейтенант, и ему было совсем не страшно.

Отец, прошедший империалистическую войну, рассказывал, что у каждого человека на фронте однажды наступает момент истины, после которого не страшна смерть. Это момент, когда солдат вступает в прямую схватку со смертью и видит ее лицо. Но он не рассказал, когда именно это происходит. Может быть, в первом бою, когда над тобой впервые в жизни свистят пули? Селиванов не успел об этом спросить.

В черное и беззвездное небо уходили бесследно искры от солдатских костров.

Местных в селе не было.

21 сентября 1993 года

Закрытое административно-территориальное образование «Покров-17», Калужская область

Не было ничего. Абсолютная темнота. Даже нет, не так — это не просто отсутствие света, это полное отсутствие всего.

Сколько это продолжалось? Пять минут? Десять? Пятнадцать?

Мысли в голове тянулись как резина, казалось, будто я даже не чувствую собственного сознания, будто не чувствую себя самого.

Но в темной пелене вновь появились мои пальцы, кисти рук, вокруг смутными кляксами стали проступать серые проблески неба, и вот появилось лицо Капитана, широко раскрывшего глаза и тоже глядящего по сторонам.

Вокруг возвращались звуки — гул мотора, тиканье часов, скрипящие радиопомехи в динамике.

Посветлело небо.

Капитан облегченно выдохнул и посмотрел на часы.

— Прошло пятнадцать минут. Казалось, что меньше, да? Вот и Черный Покров. Как вам?

У меня тряслись пальцы.

Капитан выглядел серьезнее, чем пятнадцать минут назад, он перестал хитро щуриться и улыбаться уголками губ. Теперь он нервно барабанил пальцами по рулю и беспокойно посматривал по сторонам.

Потом он надавил на педаль газа, вырулил с обочины.

Мы медленно поехали по дороге. Я молчал. Капитан тоже.

Я вспомнил слова Старика по радио: «в самом прямом смысле во тьме». Так вот о чем он…

— Этот институт, — сказал я после долгого молчания. — Вы говорили, что мне там помогут. Там хотя бы знают, что вообще случилось и почему я тут оказался?

— Знают. Это я ничего не знаю. А они все знают.

Капитан снова легко улыбнулся.

Вдруг вытаращил глаза, резко вдавил тормоз, вывернул руль в сторону обочины.

Прямо перед нами дорогу перебегали маленькие человечки. Я вспомнил, что видел похожих в доме Корня. Их было пять — разных размеров, разного вида, и все они гнались через дорогу со всех сил, быстро семеня ножками. Один, самый крупный, бежал впереди всех, придерживая руками свое необъятное пузо.

Другой — с огромным красным клювом вместо носа и с рыхлыми мешками под глазами. Третий — с обвисшей грудью и впалым животом, а на руках его вместо кистей торчали копыта. Еще один одноглазый, с жиденькой бородкой и заячьими ушами, и еще один, самый маленький, около полуметра ростом, был вовсе похож скорее на шуструю безволосую обезьянку с головой коня.

Когда машина затормозила, они испуганно взвизгнули и отпрянули в сторону. Один из них, тот, что с бородкой, от неожиданности упал на спину и замахал руками, не в силах подняться; его быстро подняли другие и погнали пинками дальше.

— Тррр-тррр-тррр! — закричал отвратительным голосом тот, что держал в руке пузо.

Другой, с клювом, повернулся к нам задом, наклонился и громко испортил воздух.

Капитан стиснул зубы от отвращения.

Я смотрел, широко раскрыв глаза.

Капитан раздраженно надавил рукой на клаксон; человечки тут же испуганно рванули дальше в поле, трусливо оглядываясь.

Капитан выругался и поехал дальше.

— Это… Это что было? — спросил я, продолжая смотреть вслед убегающим человечкам.

Один из уродцев подпрыгнул на месте, найдя что-то в траве, и позвал остальных.

— Это ширлики, — сказал Капитан. — Их так называют. Тут был один художник… Хороший художник. Он увидел их и так прозвал. И прижилось. Ну а как еще называть? Вы их не бойтесь, они обычно первыми не нападают. Но держитесь подальше. Укусят — мало не покажется.

Я обернулся и увидел, что один из них достал из травы кусок чего-то черного, похожего издали на уголь.

— Что, смотреть на них интересно? — слегка раздраженно спросил Капитан. — Нуда, вы новенький, вам все интересно, а я бы век их не видел. Отвратительные тупые карлики. Животные. Бегают по лесам, по полям, на дороги выбегают, иногда заходят в деревни, воруют тушенку и колбасу. Хорошо, что они в город редко заходят. Но заходят.

— Я видел одного такого, — сказал я, вновь повернувшись вперед, потому что ширликов было уже не разглядеть. — А что они ищут в поле?