Монс Каллентофт - Смотри, я падаю [litres]

– Уппландсгатан, 17, пожалуйста, – называет она адрес таксисту.

Дом. Мама.

Она прислоняет голову к окну машины.

Второй этаж, через двор, Эмма.

Что же мне делать?

Она думает о том, идет ли на Мальорке дождь, о Тиме, ходит ли он там сейчас по улицам, о темнокожей девушке с длинными косами-дредами – шофере такси, с мягким, дружелюбным голосом.

– Дождь кончится на рассвете, – говорит она.

– Тогда я уже буду спать. Надеюсь.

– Завтра будет хорошая погода.

– Ты ведь тоже будешь днем отсыпаться?

Ей хочется, чтобы слова этой незнакомой женщины вытащили ее в наступающее утро, ей хочется набраться сил, чтобы выйти утром на солнце, взять с собой одеяло и термос с кофе, выйти на поляну в сквере Тегнера, сесть на росистую траву, почувствовать, как солнце греет пальцы, полистать газету, почитать о чем угодно, быть может, ненадолго задремать. И проснуться, чувствуя, как вспотела спина, а к щеке прилипла трава. Ощутить, как она была в автодомике китаянки, и он под ней, только они вдвоем и все их общие воспоминания, сегодняшняя жизнь, которую она пыталась стряхнуть с себя, как капли дождя. Но не смогла, потому что она никакая не собака.

– Будет хорошая погода, говоришь?

– Вроде обещают.

– Это хорошо.

– Просто отлично.

Иногда весь мир сосредотачивается в одном событии, вещи, пятне на рукаве, отрезке пути в машине, в каплях на окне такси, которые медленно текут назад, прежде чем исчезнут из поля зрения. Бывает, что человек всю жизнь ищет эти капли, зовет их, просит их вернуться Дождь, ночь. Вечность.

– Я собираюсь купаться.

– Отличная идея.

– В пригороде Тюресе.

– Я обычно купаюсь у мостков набережной Норр Мэларстранд.

– Невероятно, что можно купаться в центре города.

– В бухте Гонконга можно умереть, если искупаться.

– Наверняка.

Время уплывает. Ребекка замечает, что положила руки одну на другую, кончики пальцев одной руки лежат на другой, она пытается различить ощущения от прикосновений, но не может этого сделать, даже если закрыть глаза.

Что есть что.

– Ты выглядишь усталой.

Ребекка открывает глаза. Чувствует сладкий цветочный запах отдушки салона такси, мокрой ночи и асфальта, лака для волос, прилипшего к дредам. Запах своего собственного дешевого дезодоранта. И ее начинает тошнить. «Надеюсь, что дождь никогда не кончится», – говорит она, машина останавливается у ее парадной, квартира, мебель, стол, стул, кровать, тишина, воздух, которым дышишь, который удерживает стены, потолок и пол. Дома, дома, Тим, папа.

папа

отец

Мы это наши люди. Нас невозможно отделить друг от друга.

Давай сюда, давай иди.

Куда я должна идти? Я вижу черный край, он говорит «come here, come with me» [204] Иди сюда, пойдем со мной ( пер. с англ. ). , но кто он?

Косметика вся растеклась, тушь потекла.

Fuck you [205] Черт тебя подери ( пер. с англ. ). , Кайли, с твоим брендом!

Хочу ли я, чтобы меня подвезли? Вижу свет, серую полосу, похожую на улицу, в руке у меня мобильник, я нажимаю на кнопку, не надо бы мне идти с ним, с тем, кто зовет «come, come, I’ll take you home. I’m a nice person» [206] Пойдем, пойдем, я отвезу тебя домой. Я добрый ( пер. с англ. ). .

Пустое сообщение тебе, папа. Может, это ты приехал? Это наша машина? Но она не черная.

папа, папа.

Я пытаюсь записать аудио, нажимаю, но он поднимает меня под руки, от него пахнет лосьоном для бритья, запах темный и удушливый, я говорю «папа, ты бы рассердился, если бы сейчас меня увидел».

Где все другие, теперь пахнет кожей, мамиными духами Chloé, фонари проезжают мимо окна, я в машине, и уличный свет похож на туманные звезды, которые свисают с неба на невидимых веревках, качаются перед глазами, и он говорит «I’ll take you home», его черные глаза в зеркале машины, моя куртка, рооооозовая, пятно, шоколадка «Твикс», мороженое, нет, я должна выйти, ОСТАНОВИ, но я привязана, он меня пристегнул, он оборачивается, ОСТАНОВИ, я чувствую шершавую ткань, теплую, будто он вынул ее из кармана, он заталкивает ее мне в рот, не могу кричать, он лыбится, и скоро исчезают висящие фонари, как лед в теплой воде, их заменяют тысячи светлых точек, я не хочу быть здесь, я хочу домой. Я хочу домой, папа.

Домой к тебе и маме.

папа, папа

Залезть под одеяло, слышать, как вы разговариваете в квартире, в кухне или рядом друг с другом в большой кровати, дома.

Я вся кричу, я вся превратилась в крик, но я не могу вырваться, мой язык связан, мама,

мама,

па

па

па

Тим открывает дверь гардеробной, входит в комнату с пистолетом, и все четверо поворачиваются к нему. Салгадо открывает рот, чтобы что-то сказать, но Тим его опережает.