Жереми Фель - Матери [litres]

Родители Хейли жили в Санта-Монике. Мать была на четыре года старше отца, и примерно в одно и то же время они оба ходили в школу Хай-Хиллз. Однажды мать рассказала Хейли, что они часто встречались, когда были детьми, а потом подростками, но заговорить друг с дружкой никак не решались. По-настоящему они сошлись чуть позже – на вечеринке у одной общей подружки. Матери тогда было двадцать два, она училась на факультете журналистики в Университете Беркли и большую часть года жила в студенческом городке. Она сразу узнала в чертах сидевшего в уголке молодого человека паренька, которого не видела по меньшей мере три года, со школьных времен, и который в ту пору был слишком юн, чтобы она могла обратить на него внимание. Во всяком случае, так думала Хейли, хотя на самом деле, судя по тому, как мать об этом потом рассказывала, она влюбилась в него еще до этой знаменательной встречи. Хейли видела фотографии отца, где ему было пятнадцать лет. Он уже тогда был неотразим.

Они провели вместе всю ночь и с тех пор не разлучались. Следующей зимой они перебрались в просторную квартиру на Барнард-уэй, с видом на океан. Отец тогда учился на инженера, а мать вскоре устроилась спортивной журналисткой на местный телеканал, чтобы как-то сводить концы с концами. Она часто с ностальгией вспоминала о тех временах, о рождении дочери, благо с этим были связаны лучшие годы ее жизни. То было счастливое преддверие их последующего переезда в Канзас. У Хейли сохранились дорогие воспоминания о детстве, проведенном в Санта-Монике: о выходившем на проспект балконе, где она любила сидеть, свесив ноги за решетку, и о простиравшемся чуть дальше Тихом океане, который сверкал на солнце; о соседке снизу, миссис Моррис, угощавшей ее сладостями, когда та, случалось, забирала ее к себе по вечерам; о прогулках с отцом по пляжу…

Несмотря на любопытство, Хейли не решилась открыть ящики комода, боясь наткнуться на порнографические журналы, спрятанные под отцовским бельем. Или, хуже того, на фотографию чужой женщины.

Последний раз за совместным обедом, перед самым своим отъездом, отец выглядел озабоченным. Он приготовил одно из любимых блюд Хейли – пасту с лососем. Отец и дочь уже давно не сидели вот так, вдвоем. Они обедали за низким столиком в гостиной, а потом смотрели кино, после чего Хейли отправилась с подружками в бар в центре города. Отец все реже выходил из дома и проводил вечера в основном у себя в комнате за книгой. Ему едва исполнилось тридцать восемь, и, не будь он ей отцом, она с удовольствием вытаскивала бы его с собой на вечеринки.

Осмотрев все наверху, Хейли спустилась на первый этаж, включила сигнализацию и заперла входную дверь на ключ.

Она закрепила сумку с клюшками на заднем сиденье, выехала, дав задний ход, по дорожке и остановилась ненадолго на улице, просто чтобы напоследок взглянуть на дом. Деревянный фасад они недавно перекрасили в тон остальным домам на их улице. Ей казалось странным покидать дом, ведь она привыкла спать только в своей постели… Но ехать было необходимо. Там, вдали от всех неудач, от которых у нее голова шла кругом, ей наверняка станет лучше. Сзади к ней, петляя, подъехал на велосипеде мальчуган и зацепил ногой переднюю дверцу ее машины. Хейли вздрогнула и в следующий миг узнала Чада, младшего братишку Тоби Карвера. Раздосадованная, Хейли захотела догнать сорванца, но тот уже укатил слишком далеко, свернул направо и скрылся за стеной вязов, так что ей оставалось только проводить его взглядом.

Она вздохнула, поправила хромированное зеркало заднего вида и посмотрелась в него, потом достала из сумочки солнцезащитные очки, тронулась с места и через пару километров уже свернула к Норт-Лонгворд-Ин, решив сделать крюк и заглянуть к Линдси, прежде чем выехать из города.

Линдси Робсон жила в Форест-Хиллз. Родители ее, работавшие в авиационной промышленности, отправились в Италию – в город Брешиа, оставив ее на все лето одну. Она впервые не поехала на Великие озера, куда ее отправляли каждый год.

Хейли знала Линдси еще по колледжу. Поначалу они ненавидели друг дружку всей душой, и причиной тому было их соперничество, которое всячески подогревали однокашники. В ту пору Хейли легче сходилась с мальчишками, нежели с девчонками, а Линдси больше походила на богатенькую капризную проказницу, какой в некоторой степени и осталась. А подружились они, когда однажды их вдвоем оставили после занятий за прогул урока музыки. Классного надзирателя рядом не было, и девочки битый час просмеялись – у них нашлось много общего, о чем они прежде не догадывались. Ну, а со временем Линдси стала единственным человеком, которому Хейли всецело доверяла и с которым могла быть сама собой – не играть и не притворяться.