Жереми Фель - Матери [litres]

Она была совсем рядом. Он снова напал на ее след. Учуял добычу.

И тут он услышал ее крик – где-то впереди. Он ринулся к ней, представив самое плохое и приготовившись вступить со своим мучителем в схватку, которая столько раз откладывалась.

С голыми руками, но с воинственным духом.

Он увидел Тессу чуть дальше, метрах в пяти: перепачканная кровью и грязью, она сидела прямо на земле, обхватив колени обеими руками.

Заметив его, она дернулась, ее красивое лицо было в слезах и в сочившейся из носа слизи.

– Ты расшиблась, – сказал Томми, присаживаясь рядом на корточки, – давай я отведу тебя домой и обработаю ссадины. Ты здорово напугала меня, я уж подумал, он тебя нашел…

– Не трогай меня, – проговорила Тесса надтреснутым голосом. – Ты совсем спятил! Это все из-за тебя! Почему я? Ну откуда ты взялся на мою голову?

– Не надо, Тесса, прошу тебя, не плачь…

– Не подходи ко мне! Я не дам тебе сделать с собой то, что ты сделал с той девчонкой!

– Что? Ты о ком?

– О девчонке, которую ты изнасиловал у себя дома! Грэм мне все рассказал!

Томми застыл, разинув в изумлении рот.

Тесса, охая, попробовала подняться. Томми крепко схватил ее за руку, желая ей помочь, и только.

Дальше все произошло в мгновение ока. Он даже не заметил, откуда получил удар, и уж тем более не успел увернуться.

Нижнюю часть живота пронзила острая боль. С лезвия ножа в руке Тессы, про который он впопыхах совсем забыл, капало что-то темное и вязкое.

В состоянии шока, Томми начал задыхаться, ему вдруг стало холодно, как будто его обдало ледяным ветром и в рану попали ледышки.

Тесса застыла в полном недоумении, не понимая, что сделала. Она выронила нож и пробормотала что-то тихо-тихо, так, что он ничего не разобрал. Охваченный безумной, неконтролируемой яростью, Томми накинулся на нее – на нее и на всех остальных – и толкнул что было сил. Тесса отлетела назад и, падая, ударилась затылком об острые камни.

Томми согнулся пополам, провел рукой по животу и нащупал зияющую рану, испачкав пальцы собственной кровью.

У его ног неподвижно, с широко открытыми глазами лежала Тесса.

Наконец-то успокоилась. Наконец-то готова вернуться домой.

Томми бережно уложил ее на свою постель и шепнул на ухо, что зла на нее не держит.

Он открыл окно, чтобы впустить свежего воздуха, – и оцепенел: снаружи не было видно ни зги. Словно мир разом исчез – его привычный мир и весь остальной, далекий.

Они попали в ловушку. И строить вокруг защитную стену было поздно.

В ванной Томми неловко наложил на рану повязку с тампоном. Посмотреться в зеркало он не осмелился, вспомнив, как однажды в детстве мать обрабатывала ему ссадину на коленке после того, как он упал с велосипеда.

Ему требовалось знать, правду ли говорила Тесса. И собиралась ли мать возвращаться домой. Без нее дом как будто стал совсем другим – казалось, он того и гляди рухнет. Томми, шатаясь, вышел в коридор, снял трубку настенного телефона и позвонил Норме на мобильный.

Но она не ответила. Он хотел было оставить ей сообщение, когда включился автоответчик, но не смог выговорить ни слова, поскольку от волнения у него перехватило горло; повязка на животе уже насквозь пропиталась кровью, но ему было не до того.

Любуясь полуобнаженным телом Тессы, таким, казалось ему, доступным, он, однако, не испытывал никакого влечения к ней, ни малейшего желания обладать ею. Он просто хотел, чтобы она снова улыбнулась ему и чтобы позволила ему обнять ее.

Надо было набраться терпения. Дождаться удобного случая. Он был уверен, что она очнется, когда из-за горизонта покажется солнце. Когда солнечный свет оживит краски на ее лице и отразится в ее глазах.

Быть может, к тому времени она все забудет. И тогда они смогут начать все сначала.

Мать, Синди и Грэм будут счастливы снова увидеть его, когда наконец вернутся домой. И он, уже совершенно не стыдясь, расскажет им, как они были ему нужны во время его долгих скитаний. Они погрузят все свои пожитки в грузовик и отправятся в Калифорнию, чтобы доставить радость Тессе. Или на какой-нибудь пустынный остров далеко в открытом море, как на том рисунке, который он когда-то нарисовал в школе, изобразив на нем, как они с матерью и Грэмом живут в тысячах километров от Канзаса, в тысячах километров от…

Воронье карканье приближалось со скоростью урагана. Десятки невидимых рук стучали в окна и двери.

Людоед рвался в дом. Вместе с легионом покорных ему душ. Но Томми должен был защищаться. Ради нее. Чтобы по мере возможности сохранить огонек.