Жереми Фель - Матери [litres]

И вот теперь он и в самом деле ушел из дома. И, возможно, больше никогда ее не увидит. Удивительно, но эта мысль огорчила его меньше, чем он ожидал.

Мать знала, каков он есть, и у нее было достаточно оснований испытывать отвращение, когда она прикасалась к нему.

Томми включил телевизор и попал на «Город грехов» – на эпизод, когда Дуайт Маккарти окунал Джеки-Боя головой в унитаз. Он знал этот фильм наизусть, но решил посмотреть дальше, чтобы не пропустить сладостные мгновения, когда Нэнси Кэллахан будет расхаживать вихляющей походкой по сцене.

Услышав за стеной резкие голоса, он убавил звук телевизора и прислушался.

Это были мужчина и женщина. Они говорили громко, но не ссорились. Женщина вдруг рассмеялась, а потом хлопнула дверь в их комнату.

Томми бросился к своей двери и приник к замочной скважине. Мужчина лет сорока в сером костюме остановился в коридоре, прикурил небольшую сигару и направился к лестнице.

Томми снова уселся на кровать и сделал звук погромче.

А что теперь?

Он оказался в Канзас-Сити с тремя тысячами долларов в кармане. Хотя он еле передвигал ноги, потому что не спал, ему, несмотря на усталость, хотелось прямо сейчас выйти в город, увидеть людей и насладиться свободой. Но куда податься?

Один в чужом городе, в котором у него никого не было.

Досмотрев фильм, Томми принял душ, сидя в ванне и проклиная слабый напор воды, будто через силу вытекавшей из лейки.

На стене в ванной висело большое округлое зеркало. Не вытираясь, Томми стал разглядывать свое загорелое тело и мускулы, которые он с таким усердием накачивал. Это было тело мужчины, созданного для того, чтобы восхищать женщин во всем мире.

При одной лишь мысли о бесчисленных красотках, ждавших его за пределами гостиницы, он испытал дикое возбуждение и стал игриво похлопывать головкой члена по низу живота.

Завтра он заглянет в какую-нибудь бакалейную лавку и украдет выпивку. Отныне он будет баловаться ею каждый день.

Дверь в соседнюю комнату снова хлопнула, и Томми расслышал через стенку уже другой мужской голос.

Он с любопытством приложил ухо к стене.

Женщина говорила совсем тихо. Мужчина рассмеялся. Звучно, как мистер Холмс.

Затем Томми услышал, как скрипнул стул, закрылось окно – и пробудилось желание.

Кто эта женщина, принимавшая у себя одного мужчину за другим? Ну конечно, проститутка, что для такой невзрачненькой гостиницы было неудивительно. Судя по голосу, она довольно молодая, и Томми представил, что у нее длинные волнистые рыжие волосы, пухлый рот, точеная фигурка и аппетитные груди, словно созданные для того, чтобы их вволю лапали. В общем, полная противоположность толстухе Харпер, усмехнувшись, подумал он. Харпер Лейстер, одна из редких потаскух, еще встречавшихся в Эмпории, стала со временем местной знаменитостью. Ей было лет пятьдесят, она жила на Уилшир-драйв, в квартире, куда так и шастали разные типы. По слухам, через нее прошла половина школьников мужского пола – одним не терпелось лишиться девственности, другим хотелось набраться сексуального опыта, прежде чем блеснуть им перед своими подружками. Дилан признался Томми, что и сам переспал с ней, когда ему только-только стукнуло четырнадцать. И Томми частенько посмеивался над другом, потому как сам ни за что на свете не посмел бы прикоснуться к ней, с ее оплывшим брюхом и отвисшими сиськами… Не говоря уж о том, чтобы сунуть свой член в ее дырку, кишащую, как он думал, всевозможными микробами.

Вместо этого он набрался терпения и ждал.

Пока не дождался Хейли.

Томми улыбнулся, осушив целый стакан спиртного. Ему хотелось, чтобы Дилан поскорее вернулся. Уж ему-то он мог излить душу, не опасаясь, что тот его выдаст. Дилан ненавидел людей не меньше Томми. В этом смысле они нашли друг друга.

Это Дилан научил его стрелять из карабина, и не только по жестянкам и стеклянным бутылкам.

Дилан обожал подстреливать птиц на лету.

С тем же Диланом Томми принялся тащить что попало с открытых прилавков, а началось у них все со «слабо́» в бакалейной лавке на Грант-стрит. В тот день они уговорили две украденные бутылки водки, расположившись в поле за городом, и так назюзюкались, что не смогли вернуться вечером домой…

Томми зажмурился и, отвлекшись от своих мыслей, стал прислушиваться к шуму улицы с ощущением легкой грусти, оттого что ему пришлось уехать так далеко от Тессы, но он все же надеялся скоро увидеть ее – хотя бы во сне.

Однако с тех пор как оказался здесь, Томми ни разу не почувствовал, что людоед где-то рядом, и он молился, чтобы тот навсегда оставил его в покое и подыскал себе другую жертву.