Триш Арнетьо - Тайный Санта

— Сомневаюсь, Клодин. У братьев Альпайн нет костюмов. Кроме того, на дворе метель.

Ему не хотелось с ней спорить. Времени до прихода гостей оставалось совсем немного, и он не собирался тратить его на унизительные разборки и нервничать. Он будет ее игнорировать. Нетерпение, звучащее в ее голосе, было удушающим, но он держался за свой секрет — ему надо всего лишь ночь продержаться. Только эта мысль и была способна задержать на вечер фальшивую улыбку на его лице. Решив попрактиковаться, он улыбнулся так резко, что у него заболели щеки. Она безучастно смотрела на него.

Возможно, нужны более серьезные перемены, чем он думал. Возможно, между ними все было кончено. Пропасть слишком велика. Возможно, просто бросить бизнес и уехать из города будет недостаточно. Тревога сдавила ему грудь, как тугой корсет.

— Генри, когда будешь показывать Заре дом, говори четко. Не бубни. Хорошая дикция очень важна.

Интересно, она сейчас была более жестока, чем обычно. Раньше в подобной ситуации она начала бы подлизываться, играя им, словно пешкой. Говорила бы, что полагается на его помощь. Обычно ему это нравилось. В голове у него теснились вопросы.

Почему она стояла с таким выжидающим видом?

Какие слова хотела от него услышать?

Или она ждала, чтобы он окончательно сломался еще до того, как началась вечеринка?

Ну нет, он лишит ее удовольствия снова вертеть им так, как ей хочется. Ни за что. Даже если это его последняя вечеринка в составе «Кэлхун+Кэлхун». Нет, он не будет сломлен.

— Изумрудные серьги — отличный выбор, — вместо этого сказал он.

Снаружи вдруг резко и протяжно завыл ветер. Треск ломающегося дерева напугал работающих на кухне. Это была одна из наиболее высоких осин, которыми он любовался несколько минут назад. Генри смотрел, как она падает на землю и тонет в снегу.

Невероятно, сколько снега может выпасть за два часа. К тому времени, как мы выехали на вечеринку, навалило, наверное, еще дюйма три. Машин на улице стало меньше, но и снегоочистителей тоже. Они просто не справлялись. Наш водитель заметно нервничал на дороге. Он перестал рассказывать нам о достопримечательностях Аспена и в основном молчал. Дворники на стекле работали вовсю, но даже это не помогало. Видно было максимум на два-три фута вперед.

В надежде помочь нам всем расслабиться, я попросила Дейва подключить мой телефон и открыла «Спотифай». Я знаю, «Спотифай» — это зло. Нужно, чтобы твою песню прослушали триллион раз, чтобы нормально заработать. Что для артистов типа меня не проблема, тут математика в мою пользу, но начинающие певцы в жопе. С другой стороны, это же невероятно круто — иметь практически любой когда-либо записанный альбом у себя в кармане. И классно думать, что какой-нибудь подросток, живущий невесть где, может случайно наткнуться на альбом Клодин Лонже Love is Blue. Я включила ее мягкую, волшебную песню Snow и попросила Дейва сделать погромче.

Что сейчас делает Лиам? Ест индийскую еду и смотрит видео про ДжиБи с какой-нибудь другой девчонкой? Меня бесит, что я до сих пор не могу выкинуть его из головы. Странно, как некоторые люди, которые очевидно тебе не подходят, все равно обладают над тобой такой властью. Позже я буду часто думать об этом в связи с моей Клодин и Генри. Что в ней было такого? Почему он был так зациклен на ней? Мне кажется, это просто природа любви. Тут нет никакого смысла. Это невозможно объяснить. Поэтому изо всех миллионов и миллионов треков на «Спотифай» больше половины — про любовь, разбитое сердце и желание. Писать песни про это — единственный способ попытаться понять.

Мы начали подниматься к дому. По мере нашего продвижения через каждые несколько футов по сторонам дороги помаргивали газовые фонари, указывая нам путь. Было похоже, что мы двигаемся к какому-то странному финалу телешоу «Холостяк».

Я почувствовала дом еще до того, как увидела. Ощутила его присутствие. С тех пор как несколько месяцев назад я начала заниматься трансцендентальной медитацией с моим гуру, я теперь гораздо лучше настроена на всякие ауры и небесные вибрации. И должна признать, дом излучал какую-то странную энергию. Он начал вырисовываться на горе, наверху, сначала чуть видный, а чем дальше, тем больше похожий на крепость. Дерево, камень и стекло, самые большие панорамные окна, какие я когда-либо видела. Дом был великолепен, но он точно насылал на меня тревогу. Надо было прислушаться к инстинкту. Надо было сказать шоферу, чтобы развернулся и отвез меня обратно в отель, и провести там вечер в обнимку с Пип, заказать еды в номер… Но я просто отнесла эту нервозность на счет того, как я обычно себя чувствую перед встречей с совершенно чужими людьми и как неловко и странно они, как правило, себя ведут.