Камилла Лэкберг - Серебряные крылья

Давид снова положил ладонь на ее руку. На этот раз она не стала возражать. Слова пришли — поначалу медленно, словно каждое из них причиняло боль, потом потекли все быстрее…

Меня трясло. Я лежала в темноте с широко раскрытыми глазами.

— Расскажешь кому-нибудь — убью.

Себастиан, сжав мне горло, приблизил лицо так близко, что я почувствовала его кислое дыхание, и надавил еще сильнее.

— Поняла?

— Да, — прохрипела я.

Когда он отпустил меня, я закашлялась. Подняв с пола свои трусы, Себастиан не спеша ушел в свою комнату. Я открыла окно, чтобы проветрить, и снова залезла под влажное одеяло. Между ног жгло, я вытерлась футболкой. Осталась сидеть неподвижно, глядя в окно.

В голове проносились воспоминания. Мы с Себастианом в детстве. Мы крепко держимся за руки под столом; папа кричит что-то маме, приблизив свое лицо почти вплотную к ее лицу. Себастиан лежит рядом со мной, свернувшись калачиком и ища тепла и защиты…

Все исчезло. Все эти воспоминания гроша ломаного не стоят. Он отнял их у меня.

Мы искали друг у друга спасения — мы были единственные, кто понимал. Теперь остались только я и мама. А мама слаба. Я думала об этом без осуждения. Она слаба, потому что выносила нас, потому что защищала нас как могла. Оставалась с ним ради нас.

Я слышала, как Себастиан нервно бродит по комнате; потом открылось окно, и наступила тишина. Интересно, как он выглядит, что чувствует сейчас, сидя на подоконнике в двух-трех метрах от меня? Тут я поняла, что легко могу убить его. Он сидит, свесив ноги, на высоте четырех-пяти метров над землей. Если подкрасться на цыпочках, распахнуть дверь в его комнату и подбежать к окну, я успею столкнуть его. А потом скажу маме и папе, что услышала его крик и прибежала, чтобы посмотреть, что случилось… Но я не смогла. Я все еще любила его, несмотря на то, что он со мной сделал.

Знай я тогда, что меня ждет, чему он будет меня подвергать, я убила бы его мгновенно, ни секунды не колеблясь. Сколько боли, скольких мучений мне удалось бы избежать!..

Фэй лежала на своей кровати в номере люкс. У дверей стояли упакованные чемоданы — завтра она покинет «Гранд-отель» и переедет в квартиру на площади Эстермальмсторг. Хотя и приятно будет пожить в настоящей квартире после стольких дней в отеле, она внезапно осознала, что ей будет не хватать Давида.

Экран телефона засветился, и Фэй увидела эсэмэску от Керстин. Открыла ее и стала читать, чувствуя, как по лицу расползается улыбка.

Похоже, все так и есть. Пока не нашла ничего странного в Давиде Шиллере. Ничего в реестре преступлений, никаких замечаний по уплате налогов, ничего на «Флэшбэке» [11] « Флэшбэк » — один из крупнейших и неоднозначных шведских интернет-форумов, где создаются беседы сомнительного содержания. . К тому же я осторожно навела справки среди его деловых знакомых — ничто не указывает на то, что с ним что-то не так.

Фэй, перекатившись на живот, невольно улыбнулась, вспоминая время, проведенное вчера с Давидом в спа-отеле. Они просидели и проговорили больше часа, прежде чем им пришлось попрощаться.

То, что она смогла рассказать кому-то про Яка — что тот заставил ее делать и как себя чувствовать, — равнялось ощущению от потери нескольких килограммов: колоссальное облегчение! Давид дал ей почувствовать, что ее видят и слышат. Как человека, а не только как женщину, где конечная цель для мужчины — затащить ее в постель.

Снова достав телефон, Фэй позвонила Жюльенне по «Фейстайм». Лицо дочери на маленьком экране всегда заставляло ее забыть обо всем плохом. Это единственное, за что она благодарна Яку. Он подарил ей дочь, которая в глазах Фэй была совершенством — от кривовато покрашенных розовых ногтей на ногах до светлых волос, падавших кудряшками на спину.

— Привет, моя дорогая!

— Привет, мама! — ответила Жюльенна и радостно помахала ей.

Волосы у нее были мокрые — Фэй предположила, что она опять побывала в бассейне.

— Чем ты занимаешься?

— Мы с бабушкой купались.

— Весело было?

— Угу, жутко весело, — ответила Жюльенна.

— Вчера я тоже плавала в бассейне и думала о тебе.

— Ага, — ответила Жюльенна, и Фэй заметила, что та уже начала терять интерес к разговору. Жизнь влекла ее больше.

— Позвоню вечером, поговорим еще. Скучаю без тебя. Целую.

— Ага, пока, — сказала Жюльенна, помахав ей быстро и нетерпеливо.

— Бабушке при… — начала Фэй, но Жюльенна уже отключилась.