Александр Матюхин - Идеальность

— Ты же видел, что она хотела со мной сделать. Заманила, подговорила или запугала моего знакомого…

— За измену, — сказал папа. — Это я как раз могу понять. Ната импульсивная девушка, у неё много стереотипов в голове. Муж изменял, потом умер, потом ты. У кого угодно снесёт крышу. А тут ещё не просто кто-то с стороны, а сестра, Лерка, ну, это всё объяснимо.

Он посмотрел в окно. Размышлял. Лера почувствовала себя мышкой, которую кот зажал в углу и теперь решает, что с ней сделать. Сожрать или отпустить? Хотел бы сожрать — не вытаскивал бы из лап тех парней.

— Что за распечатки? — спросил, наконец, папа. — Какие-то заметки? Видео? Что-то ещё?

— Много разных бумаг, рассортированы по папкам. Судя по всему, Ната приходила к Римме Ивановне и рассказывала ей о своей жизни. Планы, воспоминания, просто беседы. Римма записывала разговоры на диктофон, потом расшифровывала и распечатывала. Кажется, она хотела написать книгу.

— О Нате?

— Да. О богатой девушке со странностями. Там и правда много странного. Про убийство девушки, с которой Ната училась в кулинарном, например. Компромата на сто лет вперед. И я ещё прихватила ноутбук, остался у меня дома, он зашифрован… Хочешь почистить следы? Чтобы ничто и никогда не вышло за пределы семьи? Как всегда?

Папа вздохнул.

— Нам с тобой, Лерка, придётся договариваться. Потому что ситуация перестаёт быть управляемой, понимаешь? Ната хочет, чтобы ты уехала из города и больше никогда тут не появлялась. Она тебя ненавидит сейчас. Эмоции, все дела. Я пообещал разобраться. Вы же обе мои дочери. Нельзя рубить с плеча.

Она посмотрела в окно, на пустынную дорогу по которой ветер тащил драный мусорный пакет. Интересно, двери заблокированы? Если рвануть сейчас на улицу, убежать, спрятаться — будет ли папа преследовать? Сам вряд ли, а вот его амбалы — да. Возможно, догонят. Пятьдесят на пятьдесят.

— Ты знаешь, что она сделала с Пашкой?

— Твой странный друг? А он тут каким боком?

— Он всегда боком, пап. Пашка вытащил меня из того дерьма, в котором я захлебывалась после смерти дочери. Никто не помог, а он помог. Так что немного уважения.

— Я и не собирался говорить ничего плохого.

— Так вот, если ты не знаешь, твоя старшенькая определённо сошла с ума. Она его убила, я почти уверена.

— Опять убила? С твоих слов, Ната убивает всех направо и налево. Джокер какой-то.

— Я просила Пашку зайти к Нате. Он обещал помочь с нашим, ну, недопониманием. Он поехал — и пропал! — произнесла Лера. — Ната тебе не рассказала? О, она ещё много чего, видимо, не рассказывает. Ты уверен, что ради Наты нужно ввязываться во всё это? Какие у тебя ещё причины её прикрывать, кроме того, что мы все одна семья?

— Разве этого мало?

— Должна быть справедливость. Или тебя в армии не учили? Долг, благородство, все дела.

Он задумался. Или сделал вид, что задумался. Лера в зеркальце заднего вида поймала взглядом взгляд амбала, сидящего за рулём. Непроницаемый такой взгляд. Этот точно догонит, в случае чего.

— Я всю жизнь посвятил семье, — сказал папа.

— Давай без этой вот демагогии. Драма, любовь, все дела. Мы с тобой толком не общались уже много лет. Это забота о семье? Ты вычеркнул меня из своей жизни просто за то, что я немного подмочила твою репутацию.

— Немного?..

— Но ведь семья важнее, папочка. Или ты забыл? Важнее денег, репутации, бизнеса. Или я снова завидую? Тогда почему ты уезжал с дачи, когда я появлялась там? И при этом готов вывезти одну из своих дочерей за город ради спасения другой? Выборочная семья получается.

— Нам надо договориться, — упрямо произнёс папа. — Я не могу отвечать за каждую из вас в равной степени, пойми. Это сложный выбор. Нужно сделать так, чтобы все у всех было в итоге хорошо.

— Я не хочу никуда уезжать. Это мой город, я тут родилась и выросла. Моя квартира, моё прошлое. Вот и будет мне хорошо.

— Хорошо. — кивнул папа.

— А Пашка? И что будет с Натой? Она так и продолжит вламываться ко мне в квартиру, подсылать санитаров, пытаться свести меня с ума или затащить в подвал?

— Для начала сойдёмся на том, что я попробую развязать этот узелок. Мне плевать, что ты думаешь о Нате и плевать, что она вытворяет, лишь бы всё это не выходило за рамки нашего семейного круга, ясно?

— Яснее некуда. Уже мозоль на языке от слова «семья»

— Ты всё такая же циничная и не сдержанная, как и всегда.

— А ты так же крепко меня любишь, да, папочка?

Смешок застрял где-то в горле. Она говорила голосом Леры из прошлого. И когда та успела высунуться?