Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

Господь дурно пахнет, Он грязен. Он воняет затхлостью и мокрыми подгузниками. Ты, Дженни, — всего лишь рабыня, трепещущая перед заповедями этого дряхлого старикана. Что же касается меня, то я свободен, как космический пришелец, который пересек Вселенную, смеясь над богами, я — Обладатель Книги, Летописец Смерти, тайное лицо Бога, которое улыбается тебе всеми своими зубами, такими здоровыми и белоснежными… Мои зубы уничтожают все, что внизу — все, к чему я ими прикасаюсь, чернеет и гниет, мои зубы полны червей, и все, что попадает мне на язык, приобретает вкус серы и начинает вонять…

Думаешь, Кларисса — шлюха?

И вообще, Дженни, чем ты занимаешься? Ты что, заснула? Тратишь время на всякую ерунду и не замечаешь знаков. Очнись, девочка моя, очнись!

Иногда мне кажется, что я слишком хорошо тебя знаю…

Да, это верно, он меня знает. Порой я даже думаю, что он мне подражает.

Утро очень хлопотное. Уборка, доставание из кладовки рождественской мишуры, стирание пыли и прочее. Завтракали все с большим аппетитом. Старуха с воодушевлением говорила о «гр-рандиозной р-рождественской вечер-ринке»: иными словами, они будут обжираться и славить Господа, принося ему дары: например, какую-нибудь Дженни или Клариссу. В тюрьме у нас была одна француженка, она называла меня «Дженнисс», у нее выходило «Женнис», и это ее забавляло — было похоже на кличку коровы.

Днем по телику показывали фантастический фильм — про существо, которое принимало облик разных людей, чтобы завладеть ими. И нельзя было узнать, в кого это существо вселилось: в вас или в меня… или в него?

Конечно, глупо верить в такую чепуху, но я подумала: а вдруг кто-то действительно превратился в человека — некто, жаждущий крови, — и играет со мной, направляя по ложным следам: черная магия, невроз, шизофрения… убийство в Восточном экспрессе — надо же хоть как-то развеселиться!..

Сегодня вечером господин доктор-р тор-ржественно обер-рнет свер-ркающую гир-рлянду вокр-руг р-рождественской елки!

Заходила мать Карен — передать шапочку, забытую Шерон у нее в машине… Я положила ее к себе в шкаф.

Я вынуждена признать свою ошибку: у меня не получается поверить в то, что убийца — член семьи. Я зациклилась на переписке с ним и не пытаюсь побольше узнать о других, а ведь он — один из них.

Никогда бы не поверила, что моя бедная голова будет забита подобной ерундой. Видишь, папа, не такая уж я дура… Хотя и позволила заманить себя в Пряничный домик Людоедки… Ладно, надо возвращаться к работе.

Сегодня днем я встретил эту толстую блондинку — папину телку. Она взяла меня под руку, и некоторое время мы шли вместе. От нее пахло духами. Я попытался было отстраниться, но она еще крепче прижала меня к себе, и я увидел, как вздымается ее грудь, ощутил ее дыхание. Не могу поверить, что папа с этой женщиной…

Мне было бы противно заниматься этим с ней. Не понимаю, почему они все время только об этом и думают. По крайней мере, никто не видел нас вместе. Я всегда обращаю внимание на такие детали. Она показала мне, где живет. Приличный меблированный дом. Без консьержки.

Она хотела, чтобы я поднялся к ней выпить по стаканчику, но я отказался. Ее муж в это время принимал больных. Она, наверное, нимфоманка. Попросила меня поцеловать папу за нее. Мне стало противно от ее грязной улыбочки. Пусть сама с ним лижется! Мерзость какая!

Слышу, как мама спрашивает Дженни, зачем приходила мать Карен. «Просто отдать мне кое-что», — ответила та. Что ты от меня скрываешь, дорогая моя Дженни?

Пока все сидели внизу и смотрели телевизор, я поднялась в комнату доктора и взяла Книгу. Вырвала ту страницу, где было нарисовано мое лицо, сделала из нее голубя и посадила его на шкаф. Я так ненавижу этого ублюдка, что уже не могу сдерживаться.

Теперь Книга спрятана у меня. Не скажу где. Этого никто никогда не узнает. На бумажном голубке я написала: «Я пришла изгнать Зло». И начертила несколько знаков из книжки про черную магию. Затем записала на пленку заклинание, изгоняющее дьявола (Дженни Морган в «Возвращении экзорциста-4»!), произнесенное зловещим голосом сквозь прижатый ко рту платок, — что-то древнееврейское, но звучит впечатляюще. Без перевода, разумеется. Пусть поломает голову.

Еще я написала анонимное письмо толстой блондинке, чтобы та не вздумала встречаться с сыновьями доктора. Пусть лучше она будет напугана, но останется в живых: «Шлюха, мало тебе отца, ты хочешь получить еще и сына!»