Паскаль Энгман - Огненная земля [litres]

– Что нового? – спросила она Чель-Арне, пока тот рылся в холодильнике в поисках колы.

– Ничего. Хотя нет, кое-что есть. У нас появился новый сорт пива. Я собираюсь обновить ассортимент. Молодежь хочет нового, – сказал норвежец и протянул темную бутылку с восходящим солнцем на зеленой этикетке. Ванесса пригубила и почувствовала привкус черного перца, биттера и лимона.

– «Зиннербир», – прочитала она вслух. – Любопытно. А что говорят гости?

Чель-Арне криво усмехнулся и причмокнул губами.

– То же, что и ты, – на вкус как дерьмо. Перемудрили с составом.

– Сожалею, Чель-Арне, мы народ простой. Предпочитаем пить обычное пиво.

Он развел руками, затем открыл бутылки с колой, достал два стакана и наполнил их льдом.

– Что будете есть?

Ванесса заказала два бургера и пошла к Наташе, которая уже повесила куртку на спинку стула. Поставила стаканы на стол и отодвинула в сторону тарелку с остывшей жареной картошкой.

– Спасибо, – сказала Наташа. Отхлебнув немного из стакана, она осмотрелась.

Стены ресторана украшали фотографии ушедших рок-звезд, легенд спорта, политиков прошлого. Рядом с барной стойкой висело две мишени для игры в дартс. Настенные часы отсутствовали. Когда Ванесса спросила почему, Чель-Арне объяснил, что идея пришла ему в голову после посещения островов Кука. Там у туристов по прилете, прямо в аэропорту, отбирают все часы и складывают в особый ящик. Делается это для того, чтобы они забыли о таких банальных вещах, как время.

В дверях появился длинноволосый человек в ковбойской шляпе и сапогах. Увидев Ванессу, он поднял руку и, изобразив пальцами пистолет, выстрелил в ее направлении. Ванесса улыбнулась. Мужчину звали Томми Кампрад, и он утверждал, что является сыном основателя «Икеи» Ингвара Кампрада. Никто из посетителей этого не оспаривал.

– Ты здесь часто бываешь? – спросила Наташа.

– Раньше бывала часто, но в последнее время все реже и реже.

– Одна?

– В основном да. Мне нравится быть среди людей, но не с ними, понимаешь?

Ванесса сделала еще один глоток колы и отставила стакан в сторону.

У Наташи на левой руке были мужские наручные часы на кожаном ремешке. Наташа заметила, что Ванесса обратила на них внимание.

– Это часы моего отца, – объяснила она. – Он подарил их, когда я уезжала из Сирии. Сказал, что могу их продать, если понадобится, но я не смогла с ними расстаться.

– Красивые.

Ванесса разглядывала циферблат. Стрелки были неподвижны.

– Батарейки сели, – сказала Наташа. – Я сама не понимаю, зачем они мне. Каждый раз, глядя на них, я вспоминаю свою семью и становится грустно. Но кто еще, кроме меня, будет их вспоминать. А если не вспоминать, то получится, что их никогда и не существовало.

Ванесса приложила палец к Микки-Маусу, висящему на цепочке под блузкой.

– Это Аделины, моей дочки, – сказала она. Наташа понимающе кивнула головой. – Она прожила всего несколько месяцев. Я была молодой, когда родила ее, и потом никому никогда о ней не рассказывала. Даже мужу… бывшему мужу. Несколько лет пыталась забыть ее, не думать о ней, пока не смирилась с тем, что это невозможно. Иногда мне казалось, что я схожу с ума, что никакой девочки не существовало. В конце концов я решила носить на шее цепочку с Микки-Маусом. Легче от этого не становится, но это единственное доказательство, что она жила на свете.

Чель-Арне принес бургеры. Поздоровался с Наташей и поставил тарелки на стол.

– Почему ты никому не рассказывала о дочке? – спросила Наташа.

– Не знаю, – ответила Ванесса и взяла бургер.

После еды они играли в дартс. Когда Наташа прицеливалась первым дротиком, Ванесса заметила, что она левша, и вспомнила об одном исследовании, где утверждалось, что в странах с высоким процентом убийств процент левшей выше, чем в более миролюбивых сообществах. Причина этого, по мнению ученых, заключается в том, что правшам сложнее защищаться от левшей в случае конфликтов с использованием ножей, поэтому у левшей в агрессивных сообществах больше шансов на выживание.

– Я тоже левша, – сказала Ванесса, когда Наташа уже приготовилась бросать дротик. – Считается, что мы лучше фехтуем и деремся. Но с этим связаны не только преимущества.

Наташа удивленно посмотрела на нее.

– Сорок процентов больных шизофренией – левши, и мы живем в среднем на три года меньше, чем правши.

Наташа бросила дротик, который воткнулся в край мишени, за пределами зачетных кругов. Она пожала плечами и повернулась к Ванессе.