Анна Иванова - Вера. Надежда. Смерть [СИ]

Приложив огромные физические и моральные усилия, я увернулась.

— Но это тебя ни к чему не обязывает. Если у тебя все в порядке… — он кивнул на дверь, из которой несколько минут назад вышел Илья.

— То что? Ты не будешь за меня бороться?

— А ты его любишь? — вонзил в меня взгляд Руслан.

От этих зелено-карих глаз по всему телу побежали мурашки, но на этот раз боли я не почувствовала. Наоборот, внутри разлилось тепло. Что в этой капельнице? Я хочу двойную дозу. А может, дело не в лекарстве?

— Я первая спросила.

— Ну ладно. — Вокруг его глаз собрались морщинки, а ладонь, вместо того чтобы снова попытаться погладить по щеке, легла мне на затылок. — Вот тебе мой ответ.

Прежде, чем я успела набрать воздух в легкие для очередного вопроса, он наклонился и поцеловал меня в губы. Почувствовав прикосновение его языка к моему, ощутив аромат кожи, я чуть на самом деле не сошла с ума. И едва не расплакалась, когда он отстранился.

— Так понятно?

— Исчерпывающий ответ.

— Еще нет.

Руслан встал. Я не верила собственным глазам, глядя, как он сбрасывает с плеч белый халат, разувается и, откинув одеяло, в удивлении поднимает брови.

— Вот это костюмчик.

Я тоже опустила взгляд и почувствовала, как краснею. На мне была голубая, практически прозрачная медицинская рубашка.

— Я знала, что ты придешь.

Руслан прикусил губу, осторожно лег рядом. Уперся локтями в матрас и навис надо мной.

— Так не больно?

Я покачала головой.

— А так? — все еще не касаясь меня, опустился он ближе.

— Нет.

— Не страшно?

— С тобой я ничего не боюсь.

Его горячее тело коснулось моего. Я выдернула капельницу и обхватила его обеими руками. Какое бы обезболивающее в ней ни было, вот он — мой главный наркотик. Наконец-то эти губы стали моими. Наконец-то эти глаза смотрят только на меня. Наконец-то…

— Делька, там… — ворвался в палату голос брата и шум больничного коридора.

Я застонала. Руслан, давясь от смеха, уткнулся лбом в подушку.

— Фу! Выколите мне глаза, — отвернулся к стенке Егор. — Как теперь это развидеть?

— Ты что-то хотел? — еле сдерживая хохот, спросил Руслан.

— Точно не застать тебя на моей сестре. Дель, там родители приехали. Звонили узнать, в какой ты палате.

— Слушай, будь мужиком, — ответил за меня Руслан. — Придумай что-нибудь. И дверь постереги пока.

— Ладно, — не оборачиваясь, вышел из палаты Егор. — Но, если я что-нибудь услышу, вы оплачиваете мне психолога. Частного, а не с папиной работы!

Когда за братом захлопнулась дверь, мы оба покатились со смеху. Руслан прижал меня к себе так крепко, что на секунду я пожалела о выдернутой капельнице с обезболивающим.

— Как же я молился, — проговорил он, продолжая смеяться. — Ты не представляешь. В самолете чуть паника не поднялась. Все, наверно, думали, что мы падаем.

Его глаза заблестели. Он продолжал смеяться, но я видела правду.

— Все кончилось, — запустила руки ему в волосы и притянула к себе. — Теперь все будет хорошо.

На этот раз он впился в мои губы с такой жадностью, как будто хотел вернуть все поцелуи, которые задолжал за эти месяцы. Опершись на одну руку, второй с легкостью разорвал медицинскую рубашку. Пальцы коснулись соска, и я застонала. Кажется, вышло настолько громко, что разориться придется не только на психолога, но и на новую видеокарту для брата. Руслан проложил дорожку из поцелуев от шеи к груди. Пришлось прикусить кулак, чтобы криком не переполошить всю больницу. Не помогло. Из коридора раздался кашель. Руслан замер и бросил быстрый взгляд на дверь. Приподнявшись, он закрыл мне рот поцелуем. Этот мужчина всегда знает, что делать.

Уже спустя мгновение я в этом убедилась. Правда, в этот момент мне показалось, что он спешит вовсе не потому, что боится появления моих родителей. Он на секунду оторвался от моих губ, чтобы посмотреть вниз. Встретившись с ним взглядом, я поняла — он торопится сделать меня своей. Я хотела этого не меньше, поэтому подалась к нему. Руслан сглотнул. Я увидела движение его кадыка и потеряла голову. Не помню, кричала ли я, кашлял ли снова Егор, дышали ли мы с Русланом. Помню только прикосновения, мурашки, его сердце, бьющееся во мне.

Когда все закончилось, Руслан облизал соленые от пота губы и спросил:

— Ты же знаешь, как я тебя люблю?

— Как? — ухмыльнулась я.

— Из больницы выпишешься, покажу, — прищурился Руслан. — И так все отделение на уши подняла.

Шипы постукивали по льду, несмотря на внушительный слой снега. Река, служившая весь год декорацией к моим велопрогулкам, зимой превратилась в дорогу. Как же хорошо снова почувствовать себя живой! Осень я провела в Москве, в четырех стенах. К счастью, не из-за фобии. Легче вылечить ожоги, из-за которых мне запретили носить обычную одежду и заниматься спортом, чем победить страх. Теперь, кажется, я была на пути к полному выздоровлению. Да, шрамы никуда не денутся, как и жуткие воспоминания, но все это только отголоски ужаса, оставшегося для меня в прошлом.