Корен Зайлцкас - Учитель драмы

– Тогда почему бы нам немного не дополнить наш договор? Мне хотелось бы убрать слово «исполняющий» и сделать вас постоянным учителем драматического искусства и музыки.

– Я польщена. Я говорю вполне искренне. Время, которое я провела в «Бульваре», по-настоящему трансформировало мою личность.

Он нахмурился.

– То, что вы говорите, очень похоже на отказ.

– Могу я попросить у вас неделю на размышление? Вы можете передумать после «Современных трагедий».

– Я сильно в этом сомневаюсь. Меня очень впечатлила ваша репетиция на днях.

– Плохо дело. Есть старая театральная примета: провальная генеральная репетиция предвещает успешную премьеру.

Он улыбнулся.

– В таком случае, она была ужасна.

– Мне очень приятно получить от вас это предложение. Правда. Но мне нужно переговорить об этом с Фрэнсисом.

– Я готов удвоить вам зарплату. Так что если дело в деньгах… Если ваш старый директор все еще держит нос по ветру и пытается вас переманить, предлагая больше…

– Дело не в этом. Я больше никогда не буду на него работать.

– Ну и ну. Не хотелось бы мне вступать в финансовое противоборство с этим парнем.

– Ужасный человек.

Он посмотрел на меня с большим удивлением.

– Я не хочу показаться неблагодарной. Он замечательный наставник, страстно влюбленный в свое дело. Он искренне верит в правильность своего подхода. Но так получилось, что я была не согласна с его методами. Я могу с уверенностью сказать, что он скоро выйдет на пенсию.

– Да, он явно к ней уже близок, – заметил Аптон. – Ему должно быть уже сколько – ближе к восьмидесяти?

– Восьмидесяти? – Я не смогла скрыть своего недоумения.

– Извините. К семидесяти? Преждевременное старение – это один из побочных эффектов нашей работы.

А потом меня осенило: Оз не общался с Аптоном по видеосвязи. Это был мой отец.

Я поклялась себе, что это была последняя большая ложь Фрэнсису в моей жизни: я сказала, что иду вместе с Энсли Дойл на бродвейскую постановку «Двенадцатой ночи», а на самом деле отправилась на встречу с Озом в «Тамаринд Трайбека».

– Она пришлет за тобой машину? – спросил он, наблюдая, как я выхожу из спальни на низких каблуках и в платье, которое я купила специально для «Современных трагедий», но решила надеть сейчас. Я как будто устраивала генеральную репетицию и для него.

– О нет. Мы встречаемся с ней прямо в театре.

– А ты не опаздываешь? В интернете написано, что представление начинается в семь.

– Энсли хотела прийти после того, как погаснет свет в зале, чтобы никто не показывал на нее пальцем и не требовал автограф. Быть знаменитостью – это ужасно неудобно.

– Понятно, ладно, повеселись там.

– Обязательно, – честно ответила я.

– За нас, – сказал Оз, поднимая свой бокал. Нас окружали золотые колонны света. В воздухе витал аромат лобстеров со специями.

– За нас.

– А теперь перейдем к обсуждению потрясающих новых возможностей, открывающихся для нашего бизнеса. Мы с моим партнером были весьма впечатлены теми макетами, которые ты прислала.

– У вас не возникло никаких трудностей с приложениями? Вы без проблем смогли их открыть?

Я попросила его встретиться со мной в самом лучшем индийском ресторане Нью-Йорка, потому что это было безопаснее, чем встречаться в «Вайсрое». Находясь в отеле, где в одном из номеров жил мой отец, я слишком рисковала снова оказаться под дулом ружья. Или с очередной подушкой на лице.

– Никаких технических проблем. Как всегда, твоя работа безупречна.

– Прекрасно.

– Так что давай обсудим следующий этап.

– Да, – сказала я. – Давай.

– Я хочу назначить встречу с создателями приложения, которое мы собираемся приобрести. Я притворюсь, что мы владеем твоим личным интернет-стартапом. Расскажи им, каких высот тебе помог достичь наш венчурный капитал…

Я покачала головой в сторону Оза и поблагодарила официанта, принесшего бел пури [121] Бел пури – индийская пряная закуска из хрустящей лапши, орехов, воздушного риса, сушеных овощей и сушеных картофельных чипсов с сухой смесью для приготовления соуса чатни… (Прим. пер.) .

– Нет.

Оз изобразил крайне фальшивый смех специально для официанта. Но как только мы остались одни, он посмотрел на меня хищным взглядом, который появился у него после тюрьмы.

– Говорить «нет» – это роскошь, которую ты сейчас не можешь себе позволить. Ты уже согласилась на это, Грейс.

– Я соврала, – сказала я, втыкая вилку в комок хрустящей лапши.