Джейн Шемилт - Учись тонуть

Теперь я точно знаю, что мне нужно делать .

Вечером Элис отказалась от ужина и вела себя тише, чем обычно.

— Что-нибудь не так, детка?

— Мне не хочется есть. — Она пожала плечами, размазывая картофельное пюре по тарелке.

— Знаешь, сегодня я виделась с твоей учительницей…

Зоуи заинтересованно подняла голову.

Элис оттолкнула тарелку.

— Я больше не хочу, спасибо, — сказала она. — Мне надо упражняться.

Я направилась наверх вслед за ней, но, когда вошла в ее комнату, она уже держала в руках скрипку. И подняла на меня вежливо вопрошающий безразличный взгляд.

— Элли, тебе, наверное, хочется узнать, что сказала миссис Филипс…

Элис крепче сжала смычок, но ничего не ответила.

— Она сообщила мне, что у тебя оказались вещи, принадлежащие другим девочкам. Я знаю: если ты взяла их, значит, на то была причина…

— Они сами захотели дать их мне на время. — Элис провела смычком по струнам, извлекая из них негромкий диссонирующий звук. — Я обещала их сохранить.

— И все же…

— Сегодня я их вернула. Пусть теперь сами о них заботятся. — Элис прошелестела нотной страницей и нахмурилась. — Я позанимаюсь, мама, хорошо?

Я могла продолжить разговор, когда она закончит. Наверное, она будет готова к нему попозже. Но звуки скрипичных гамм не стихали целых полчаса, а потом сбивчиво, с парой длинных пауз, началась пьеса Моцарта. Я ждала, пока не убедилась, что Элис закончила, но, когда вошла к ней, в комнате было уже темно и она, ровно дыша, лежала в постели с закрытыми глазами. Я поцеловала ее, и она не шелохнулась. Все вокруг выглядело как обычно: туфли стояли ровно, одежда была тщательно сложена, и лишь фарфоровые матрешки на каминной полке привлекли мое внимание. На этот раз они расположились каждая отдельно, на одинаковом расстоянии и в порядке убывания размеров, хотя обычно были вложены одна в другую. Много лет назад я привезла их с московского конгресса акушеров. Я взяла матрешку. И нащупала что-то острое — фигурка треснула. Я стала осматривать все их по очереди и обнаружила, что каждая разбита. Самые мелкие развалились на несколько частей, осколки поблескивали на ковре. Шторы колыхались на ветру, окно было распахнуто. Наверное, матрешек просто сдуло ветром. Я тихонько прикрыла оконные створки.

Мы поговорим завтра, по дороге в школу. Тогда Элис и расскажет мне, что случилось. Зачастую только это время мы могли проводить вместе без помех. Я закрыла дверь и сошла вниз. Утренняя мигрень разыгралась с новой силой и требовала моего внимания взрывами боли. Мне были необходимы покой и темнота.

София наводила порядок на кухне. Она приплясывала, переступая с ноги на ногу под громкую поп-музыку, и ее конский хвост пружинисто подпрыгивал на макушке. За уборку пыли в детских комнатах отвечала она. Я выключила радио, и София обернулась ко мне с круглыми от удивления глазами.

— София, ты знаешь, как разбились матрешки Элис?

Девушка покраснела. Последовала пауза. На секунду встретившись со мной взглядом, она потупилась и помотала головой.

Ее румянец и молчание были красноречивыми. Должно быть, она и разбила фигурки, но сознаваться в этом не собиралась. Элис дорожила матрешками: постоянно играла с ними, составляла семьи, выстраивая фигурки побольше кольцом вокруг маленьких и помещая в центр самую крошечную.

— Ладно, будь добра, уложи Зоуи в постель. Может, удастся склеить их завтра. — Без Софии, несмотря на всю ее беспечность, мне было не обойтись. — Клей для керамики в кладовке, в правом шкафу.

Она пожала плечами и освободила руки от резиновых перчаток, ее лицо ничего не выражало.

Я наклонилась поцеловать Зоуи.

— Спокойной ночи, детка. Я поднимусь попозже.

Зоуи сунула мне для поцелуя и свою плюшевую собачку, а потом убежала вслед за Софией.

Адам писал за большим письменным столом у себя в кабинете. Его лицо было непроницаемым. Когда я объявила, что в Африку мы с девочками не поедем, он не поверил своим ушам, а потом разозлился. Теперь, спустя три недели, до него наконец дошло, что я не шучу.

— Как продвигаются дела?

Заламинированные карты были сложены перед ним аккуратными стопками, счета — ровными рядами. А мой стол постоянно был погребен под ворохами бумаг. Сейчас Адам красным карандашом составлял список: флаконы для крови, шприцы, центрифуга с атрибутами к ней, противомоскитные сетки, походные ботинки.

— Тебе помочь?

Подойдя ближе, я увидела, что над краем его воротника ярко-красной полоской расцвела экзема.