Рут Уэйр - Поворот ключа

Я помыла чашки и налила в чайник воды. Руки почему-то дрожали. Джек пару минут сидел молча, затем не выдержал и подошел ко мне.

— Присядь-ка, а я займусь чаем. Может, тебе стоит опрокинуть стаканчик чего-нибудь покрепче?

— Ты имеешь в виду виски? — испуганно спросила я.

Он ухмыльнулся и кивнул.

— С ума сошел? Еще и двух часов нет, — натужно хохотнула я.

— Ну ладно, чай так чай. Но сделаю его я. Ты вечно хлопочешь над детишками, посиди для разнообразия.

Я упрямо покачала головой. Я не такая. Я не стану очередной сбежавшей няней.

— Нет, я сама. Если хочешь помочь… — я лихорадочно придумывала, чем бы его занять, как смягчить отказ, — поищи лучше печенье.

Вспомнилось, как мы все вместе поедали «Джемми доджерс», разбуженные среди ночи взбесившимся приложением.

— Сладкое успокаивает, — донесся мой собственный голос. Словно я — испуганный ребенок, которому можно вернуть хорошее настроение с помощью запретной вкусняшки.

Мне хотелось сказать Джеку, что на самом деле я не такая. Я никогда не жаловалась на нервы и не относилась к людям, которые во всем видят знаки и крестятся, увидев черную кошку в пятницу тринадцатого числа.

Но я уже три ночи почти не спала, и что бы там ни думал Джек, шаги, которые я слышала на чердаке, не были похожи на шум от бестолково бьющейся в окно пичужки. Погибшая мучительной смертью птица сама по себе наводила тоску, однако явно не имела отношения к размеренному скрипу, что будил меня по ночам. Кроме того, она умерла давно и не могла издавать никаких звуков ни прошлой, ни позапрошлой ночью.

И запах…

Он преследовал меня, гадкий, удушающий. Я все еще чувствовала его, неся чай к дивану, хоть и помыла руки. Он въелся в одежду и волосы. Опустив взгляд, я увидела на рукаве свитера широкую серую полосу.

Хотя солнце спряталось и в кухне стало довольно прохладно, я сняла свитер и отложила в сторону, готовая скорее замерзнуть, чем надеть его на себя.

— Держи! — Джек сел рядом и протянул мне толстый бисквит.

Пружины дивана испуганно скрипнули. Машинально взяв печенье, я макнула его в чай, откусила и передернулась.

— Замерзла?

— Немножко. То есть нет. У меня есть свитер, только я… не могу… Просто…

Я сглотнула вставший в горле ком, чувствуя себя полной дурой, и кивнула на пыльную полоску чердачной пыли на рукаве.

— …не могу выкинуть из головы запах… Мне кажется, он остался на свитере.

— Понимаю, — тихо сказал Джек и, словно прочтя мои мысли, снял куртку с клочьями паутины и отложил в сторону.

Он остался в одной футболке, но его руки были теплыми — настолько, что я чувствовала исходящий от них жар.

— У тебя гусиная кожа. — Он медленно протянул руку, точно давая мне время отстраниться, и погладил по плечу.

Я опять вздрогнула, хотя теперь уже не от холода. Мне вдруг захотелось закрыть глаза и прижаться к нему.

— Джек…

В этот момент он кашлянул, а из радионяни раздался негромкий вскрик Петры.

— Пойду посмотрю, как она.

Я встала, поставила чашку на стойку и чуть не упала — внезапно закружилась голова.

— Эй, осторожнее. — Джек тоже вскочил на ноги и придержал меня за плечо. — Тебе плохо?

— Все нормально.

Головокружение и вправду прошло.

— Не смертельно, у меня иногда падает давление, просто… плохо спала.

Кажется, я это уже говорила. Теперь Джек добавит к списку моих несовершенств еще и амнезию. Я не такая. Я сильная. Должна быть силь- ной.

Страшно тянуло закурить, но в резюме было написано «некурящая». Рисковать нельзя. Я невольно покосилась на всевидящее око в углу комнаты.

— Что мы скажем Сандре? — спросила я и вновь услышала вопль Петры — теперь уже не только из динамика, но и сверху. — Ладно, обсудим позже.

Я поспешила к лестнице.

Минут через десять я спустилась, держа на руках переодетую Петру. Малышка недовольно моргала спросонок, у нее был такой же взъерошенный и растерянный вид, как у меня самой.

Когда мы вошли в кухню, Петра сердито посмотрела на Джека и вцепилась ручонками в мою футболку, точно маленький кенгуренок. Джек пощекотал ее под подбородком, и она неохотно улыбнулась, а когда Джек скорчил забавную рожицу, засмеялась и отвернула мордашку, как делают дети, зная, что взрослые хотят их развеселить.

Усадив ее в стульчик и разделив на дольки мандарин, я повернулась к Джеку.

— Меня беспокоят Сандра и Билл. Рассказать им о чердаке? Или они знают, как полагаешь?

— Сам не пойму, — задумчиво произнес Джек, потирая заросший щетиной подбородок. — Видишь ли, они оба по натуре перфекционисты, и заколоченный шкаф, похоже, не их рук дело. Кроме того, не могу представить, что они могли оставить там все это дерьмо. Извини мой французский, Петра, я хотел сказать «весь этот хлам». — Шутливо поклонившись малютке, он продолжил: — Насколько я понимаю, после покупки дом очистили. Я начал работать у них только через два года и не видел, как шел ремонт, однако Билла хлебом не корми — дай поговорить о работе. Не представляю, чтобы они могли оставить чердак в таком виде. Нет, наверняка они не открывали шкаф и понятия не имеют, что там есть проход. Ключ поворачивался с огромным трудом, помнишь, ты решила, что он не подходит? Нам повезло, что я дьявольски упрям.