Эбигейл Джонсон - Девушка в бегах

Он опускает взгляд, и мне не разобрать, подлинный ли это стыд или просто маска. Что бы это ни было, затем Малькольм снова смотрит на меня и начинает отвечать:

– Я забрал ее, когда был у тебя дома в пятницу вечером.

От его признания у меня внутри все сжимается. Последний раз, когда мы были дома, я шутила над мамой по поводу ужасного первого свидания и переживала, что она догадается, что Эйден забирался ко мне в комнату.

Эйден даже не знает, что со мной случилось. И что еще может со мной случиться.

Мой взгляд мечется. Я осматриваю Малькольма, его худи и джинсы. Я развязала его, не проверив все карманы.

– У тебя есть телефон?

– Конечно, – отвечает он. – Тот тип хотел убедиться, что я смогу позвать на помощь, если в багажнике вдруг станет слишком душно.

Не обращая внимания на его сарказм, я снова заставляю его обратить внимание на оружие, которое я не выпускаю из рук.

– Встань к стене.

– Давай, обыщи меня. – Он встает и пытается расставить руки, но левую поднять до конца не получается. Он с шипением выдыхает сквозь стиснутые зубы. – Будь поаккуратнее с левой стороной, ладно?

Мне остается только побыстрее покончить с этим. Телефон был бы далеко не самым опасным, что могло у него оказаться. Я кладу свой самодельный нож на край мусорки на случай, если мне понадобится быстро его схватить, а затем подхожу к Малькольму.

– Если ты попытаешься…

– Ты сделаешь мне очень больно. Я помню твою последнюю угрозу. Поспеши, покончи уже с этой игрой в полицейского, чтобы я снова смог присесть. – Он еще сильнее опирается на стену, глядя на меня.

Я наклоняю голову.

– Тебя это смешит? Будто это игра? Нам пришлось бежать из дома той ночью, и мы едва успели убраться, прежде чем в дом вломились чужие – в том числе и ты. Теперь моя мама пропала, а тот, кто так обошелся с твоим лицом, охотится за мной. – Я подхожу ближе. – Ну давай. Шути свои шуточки.

После этого он не произносит ни слова.

Не глядя ему в лицо, я запускаю руки в его карманы, передние и задние, затем хлопаю по ногам и вокруг лодыжек.

Я проверяю и другие места, но не нахожу ничего, кроме кошелька, который я уже видела раньше.

Когда я заканчиваю, он одергивает худи.

– Ты права, это не игра. Но я рад, что я больше не в багажнике, и теперь я хотел бы оказаться подальше от этого мотеля.

И я тоже, вот только я понятия не имею, куда пойти и как туда добраться. И я устала. Так устала, что почти забыла, насколько мне страшно.

– Куда отправился твой приятель?

Заплывший глаз Малькольма дергается, и я чувствую искорку жалости, но тут же отгоняю это чувство.

– Ладно, вот что нам надо прояснить в первую очередь. Человек, который был там, – он показывает через плечо, – мы не работаем вместе. Впервые я его увидел, когда он выбил мне дверь, а затем выбил из меня дух и запихнул меня в багажник моей собственной машины, потому что я недостаточно быстро отвечал на его вопросы.

– С чего бы ему так поступать, если ты ни в чем не виноват?

Малькольм прислоняется спиной к стене и медленно опускается на землю.

– Я никогда не говорил, что ни в чем не виноват, но я просто компьютерщик. Я никогда никому не причинял вреда, и я взял работу думая, что никто не пострадает.

Я хмуро смотрю на него.

– За исключением меня и моей мамы, ты хочешь сказать.

– Нет, – он выпрямляется так резко, что тут же морщится от боли. – Несколько дней назад никто даже не знал, что ты существуешь. Копы искали твою маму почти два десятка лет. Многие считали, что ее вообще уже нет в живых, пока она не появилась на могиле Дерека.

От облегчения у меня едва не подгибаются ноги.

– Тогда вы охотитесь не на того. Вы ее не знаете, но она почти не спускала с меня глаз, даже не хотела, чтобы я ходила в школу. Я всегда знаю, где она, и единственная могила, которую она посещала, – это та, на которой мы бывали вместе: могила моего отца. Вы охотитесь не на того человека.

Малькольм не пытается возражать, пожалуй, он мне скорее сочувствует.

– Не совершала ли два месяца назад твоя мама короткую поездку в Пенсильванию? Может, ты поехала с ней, а она ускользнула на пару часов?

Я открываю рот, чтобы возразить, но слова застревают в горле. Мы поехали в Пенсильванию после того, как сходили в поход в конце лета. Мама обожает ту лавку с пирожками в Перкаси, маленьком городке километрах в пятидесяти к северу от Филадельфии. Его название буквально переводится как «место, где колют орехи гикори». Мы ездим туда каждые несколько месяцев, останавливаемся на выходные в каком-нибудь хостеле, и это, пожалуй, единственные моменты, когда мама разрешает мне сходить куда-то самой, не предоставляя ей предварительно подробный список мест, которые я буду посещать в течение дня. Я могу провести несколько часов как захочу: пройтись по магазинам, погреться на солнышке, если погода хорошая, или даже сходить на каток зимой. Но мама всегда остается в нашей комнате с книгой, ожидая, пока я вернусь. Она бы сказала мне, если бы куда-то собралась. Я бы знала.